Комната Наоми (ЛП)

— Доктор Хилленбранд, перед тем, как вы уехали, офис прислал меня сюда, чтобы сделать фотографии. Они хотели сделать фото вашего дома и, если возможно, вас с женой или кого-то в дверях. Вы наверняка видели нас — меня и других фотографов. И, уверен, вы думали о нас плохо, хотя вас сложно в этим винить. Но это моя работа. Мне нужно зарабатывать на жизнь, поэтому я пришел и остался возле дома. Мало-помалу большинство фотографов сдались и вернулись в Лондон. У них были другие сюжеты для статей, да и вы не давали возможности сделать фотографии. Но я настойчивее некоторых, поэтому решил задержаться еще на день или два. Посмотреть, что получится, если вы решите, что все ушли.

Льюис сделал паузу.

— Если вы не возражаете, то я все же выпил бы каплю-другую.

Я налил ему джина. Свет от настольной лампы попадал в стакан, от чего по поверхности стола расплывалось темно-рыжее пятно. На улице темнело. Сад был полон теней и очень тих.

— Мне удалось сделать несколько фотографий, — сказал Льюис. — Вы с миссис Хилленбранд несколько раз входили и выходили из дома. Меня видно не было — для таких вылазок я приобрел маленький фургончик. Там можно лежать часами, оставаясь полностью незаметным. Так были сделаны ваши снимки. Несколько из них вы сейчас увидите. За те дни, что я находился здесь, получилось довольно много фотографий дома и сада. Еще мне удалось зайти через заднюю дверь, так что часть фотографий сделана там.

Фотограф глотнул джин, богатый вкусом терновника и сахара.

— Эта штука похожа на портвейн.

— Да, — ответил я, — немного.

По саду сосредоточенно кралась кошка. Она двигалась, словно тень, видя то, что мы не могли. Вдруг она оглянулась, увидела меня и метнулась в кусты.

— Так вот, — продолжил Льюис, — некоторые из них я сделал в самый первый день. Там нумерация рядом с датами.

Затем он выложил на стол стопку фотографий. Зернистые снимки, сделанные с помощью телеобъектива. Все они показывали наш дом под разными углами. На земле лежал снег. На большинстве фото шторы были задернуты, и наше пристанище казалось заброшенным. Или нет, не заброшенным, скорее наш дом покинула душа.

Когда я покупал его, то думал — вот оно, место для счастья. Теперь, глядя на фото Льюиса, удивлялся, как мог так ошибиться.

— А теперь смотрите, — указал он.

Расчистив место, положил на стол еще одну фотографию. Ее наверняка сняли с фасада, стоя на подъездной дорожке. Судя по освещению, снимок сделан ближе к вечеру. На фото видны два верхних этажа и часть нависающего карниза. Сначала я не увидел ничего необычного. Затем Льюис ткнул коротким пальцем на что-то прямо под карнизом. Там, в окне мансарды, едва виднелось лицо. Бледное лицо в обрамлении темных волос.

Я почувствовал, как меня пробрала дрожь. И подумал о движении, которое видел, когда мы вернулись.

— Мне хотелось узнать, кто это, — объяснил Льюис, — поэтому я увеличил изображение так сильно, как только мог. На всякий случай. Может, удалось бы узнать человека. И вот что я получил.

Он достал еще один снимок и положил поверх первого. Там было изображение с предыдущей фотографии — значительно увеличенная часть оконной рамы и лицо внутри нее. Разрешение оказалось слабым, но понятно было, что лицо женское. Однако я видел достаточно, чтобы понять: эта женщина — не Лора. Она вообще не походила ни на одну из моих знакомых женщин.

— Узнаете ее? — спросил фотограф.

Я покачал головой.

— Я так и думал, — ответил он и отпил джин.

— Это все?

Льюис отрицательно покачал головой.

— Вот. Это я снял на следующее утро.

На этом фото было запечатлено одно из окон нижнего этажа. То, что выходит в столовую, справа от входной двери. Шторы раздвинуты, и лицо в окне оказалось видно более отчетливо. Кроме того, Льюис использовал вспышку.

— Я подумал, что это ваша жена или родственница, — рассказал он. — Но я никогда не видел, чтобы эта женщина входила или выходила. Но что еще более странно… — он снова сделал паузу и допил свой бокал. — Никто не стоял у окна, когда был сделал этот снимок. Готов поклясться в этом в любом суде.

Я посмотрел на фото. Лицо жесткое и бледное. Волосы строго зачесаны назад, открывая напряженный лоб. Женщина лет тридцати или чуть за сорок. Тонкие, сжатые губы, никакого макияжа. Чересчур бледная. Она была мне не знакома.

— Это какой-то фокус? — спросил я и начал подниматься со своего места.

— Никаких фокусов, доктор Хилленбранд. Пожалуйста, я хочу, чтобы вы мне поверили. Мне нужно показать еще кое-что, если вы позволите. На фото вы. И я не могу спать по ночам, с тех пор, как их сделал.

Я снова сел, а Льюис открыл папку и достал новую пачку фотографий.

— Это фото я сделал в саду перед домом, в последний день. Мне хотелось сфотографировать качели.

В нашем саду? Да. Часть дома едва видна: крыльцо с маленькими каменными львами, три ступеньки ко входу и часть двери. В самом саду виднелись качели, которые я поставил для Наоми год назад. А еще — большой вяз, о который Наоми поцарапала голень… как давно? В октябре? Ноябре? Но мое внимание привлекло не это. Детали я заметил позже, и они лишь подтвердили, что палисадник действительно наш.