Комната Наоми (ЛП)

На переднем плане стояли две маленькие девочки. Одной было девять, другой — лет шесть или семь. В странной одежде: в длинных широких юбках, из-под которых выглядывали сапоги. С волосами, уложенными в локоны. Они держались за руки, глядя в камеру. И выглядели так, словно пришли с костюмированной вечеринки, стилизованной под раннее викторианство. Их лица были бледными, как и у женщины на предыдущем фото. А в глазах застыло что-то такое, что заставило меня отвести взгляд. Выражение боли, горя, гнева или разочарования… сложно сказать.

— Но их там не было, — шепотом сказал Льюис. — Там вообще никого не было.

— Вы врете.

На его лице отразился гнев.

— Да ради Бога, мужик, ты не видишь? Я в ужасе! Зачем мне идти к тебе с этим, если все это выдумка? Какой в этом смысл?

— Это все?

Фотограф снова отрицательно покачал головой.

— Когда я пришел домой, — сказал он, — то проявил все фотографии, сделанные у дома. Каждый кадр. Некоторые выглядели вполне нормальными, как и должно быть. А на некоторых проявились две маленькие девочки. Дети всегда вместе. Всегда младшая слева, а старшая справа. А вот еще фото.

На следующем снимке оказалась запечатлена сцена в саду за домом — возле пруда с рыбой. Те же маленькие девочки, а рядом с ними, тоже в викторианской одежде — женщина с других фотографий. Та, что стояла у окна. Она оказалась очень высокой, в серой одежде, с простой гагатовой брошью на шее.

— Мне хотелось показать вам эти фото, — Льюис вспотел. Я наполнил нам стаканы — один ему и еще один — себе. Во мне уже начала просыпаться вера в его слова.

Фотограф был очень убедителен. Позже, конечно, доказательства мне уже не понадобились.

Последнюю фотографию из папки он выложил на стол очень медленно, будто предвидя эффект заранее. На ней мы с Лорой шли прочь от дома и находились примерно в десяти ярдах от входной двери. На мне был твид, на Лоре — зеленые шляпа и пальто. Расстояние между нами составляло всего два или три фута — Лора шла чуть позади. Между нами, в желтом пальто и красном шарфе, стояла Наоми.

Глава 7

Сегодня все спокойно. Передо мной жестянка из-под печенья. Внутри — фотографии, те, что мы рассматривали после визита Льюиса. Я ничего не смог сделать, чтобы его успокоить. По моему лицу он понял, что я потрясен не меньше.

— Я не суеверен, — повторил он, как будто его благоразумие улучшало ситуацию. Если бы он верил, если бы я сам склонялся к вере в сверхъестественное, это могло бы позволить нам найти некую душевную лазейку, в которой мы могли бы укрыться.

Мы могли бы предложить объяснения, кивнуть в знак согласия, придать какой-то загадочный смысл тому, что показывали фотографии. Но такой путь остался для нас недоступен, у нас не имелось другого выхода, кроме сурового признания того, что предстало перед нашими глазами.

— Вы говорите, что никогда их не видели? — спросил я.

— Никогда. Только на фотографиях. Я подумал, что вы могли их видеть. Живя здесь. Находясь в доме.

— Думаете они связаны с этим домом?

— Должны. Это единственное, что имеет смысл.

И я подумал, что он прав, но насколько прав, я тогда не знал и не догадывался.

Когда Лора вернулась из города, Льюис уже ушёл. Я решил, что лучше ничего ей не говорить.

— Он приходил? — спросила она. — Фотограф.

— Да, — подтвердил я. — Приходил.

— Что он хотел?

— О, просто способ подобраться к нам поближе. У него имелись фотографии дома, он решил, что они могут мне понравиться, и я соглашусь на фотосъемку с тобой.

— Я думала, что история уже давно устарела. И у публики пропал интерес.

— Да, — согласился я. — Пока они не арестуют убийцу.

— Думаешь, они когда-нибудь это сделают?

— Конечно, — ответил я, не раздумывая. — Почему нет?

— Все произошло спонтанно, Чарльз. Большинство убийств совершает кто-то близкий жертве. В основном родственник или друг. А тут ничего такого нет.

— Рутвен сказал, что криминалисты нашли несколько улик. Волокна, оставшиеся на одежде Наоми. Следы какой-то смолы. — Я не говорил Лоре об этом раньше, не хотел ее расстраивать.

— Он сказал это?

Я кивнул.

— Возможно, они найдут ее пальто, — проговорила она. — Или шарф.

— Возможно, — поддержал я. Иногда мы не могли перестать говорить об этом, об убийстве. Оно всегда крутилось у нас в голове, отвлекая от всех других тем.

Гости приходили к нам все реже. Мы стали такими тягостными, что находиться с нами теперь было очень тяжело.

В ту ночь случилась первая из неприятностей. Мы называли их «неприятностями», но это не совсем так. Спиритуалист назвал бы их явлением, я думаю. Они начались с малого, как будто дом медленно просыпался.

К концу… Нет, это неправильно. Конца никогда не наступит.