Комната смерти

Лорел шла, потупив взгляд и чуть ли не сгибаясь под тяжестью сумки. Хотя лицо ее напоминало загадочную маску, на нем виднелись едва заметные признаки уныния — подобные едва заметному привкусу итальянской петрушки в супе, в отличие от явно различимой кинзы.

Причиной мрачного настроения, несомненно, являлось развалившееся дело Морено. Свонну стало ее почти жаль. Обвинение могло стать жемчужиной в короне Лорел, но теперь ее ждала прежняя судьба — отправлять за решетку Хосе, Шарика, Билли или Роя, виновных в краже, насилии или незаконном ношении оружия.

«Это не я. Чтоб мне провалиться. Не знаю. Правда не знаю, откуда оно взялось…»

Вот только, естественно, заниматься подобными делами ей уже не придется.

После сегодняшнего вечера она уже вообще не будет ничем заниматься — холодная и неподвижная, будто кусок вырезки.

Нэнс Лорел нашла ключи, отперла входную дверь и шагнула внутрь.

Свонн намеревался подождать еще минут десять-пятнадцать, чтобы дать ей расслабиться и утратить бдительность.

Поднеся к носу маленькую чашку из толстого фарфора, он вдохнул аромат и снова окунул язык в теплую жидкость.

Глава 73

— Что мы знаем о последнем из наших десяти негритят? — рассеянно спросил Линкольн Райм.

Проблема с гражданством Морено, ставшая катастрофой для Нэнс Лорел, лишь разожгла его охотничий азарт.

— Сакс, мне все равно, чего хочет Олбани. Мне нужен наш Неизвестный пять дробь шестнадцать. Он слишком опасен, чтобы оставаться на свободе. Что мы о нем знаем? — Райм взглянул на доски. — Итак, мы знаем, что Пять дробь шестнадцать был на Багамах примерно в то же время, когда застрелили Морено. Мы знаем, что он убил студентку-проститутку Аннет Боудел. Мы знаем, что он заложил бомбу, чтобы уничтожить следы, ведущие к информатору. Мы знаем, что он убил Лидию Фостер. Мы знаем, что он следовал за нашей Сакс по всему городу. Какие мы можем сделать из этого выводы?.. Сакс!

— Что?

— Тот другой водитель, услугами которого обычно пользовался Морено, — тебе удалось с ним связаться?

— Нет. Он так и не появился.

Подобное часто случалось после просьбы полиции перезвонить.

Обычно многим просто не хотелось во что-то впутываться.

Иногда бывали и другие причины.

Амелия еще раз попробовала набрать водителя, но покачала головой. Затем позвонила куда-то — Райм решил, что в «Элит лимузин», — и спросила, нет ли вестей об их сотруднике. После короткого разговора она положила трубку.

— С тех пор как уехал проведать больного родственника, он вообще не давал о себе знать.

— Не стоит этому верить. Возможно, у нас имеется третья жертва нашего неизвестного. Пуласки, выясни, где он живет. Возьми команду из ближайшего к его дому участка и посмотри, что там.

Молодой полицейский достал мобильник и позвонил в диспетчерскую.

Райм прокатился перед развешенными на досках бумагами, не в силах поверить, что ему досталось столь сложное дело со столь обрывочными и редкими уликами.

Фрагменты, клочки, наблюдения, развороты на сто восемьдесят градусов…

И ничего больше.

Проклятье!

Развернувшись к полке, где стояли бутылки с виски, Райм взял «Гленморанджи» и неловко налил еще порцию, затем накрыл стакан крышечкой с соломинкой и глотнул.

— Что вы делаете? — спросил появившийся в дверях Том.

— Что делаю, что делаю… Странный вопрос. Обычно с вопросительного местоимения «что» начинают фразу, когда невозможно сформулировать какие-либо выводы о ситуации. — Он глотнул еще виски. — Думаю, Том, ты впустую потратил слова. По-моему, вполне очевидно, что я делаю.

— Вы уже достаточно много выпили.

— Это утвердительное предложение, причем намного более осмысленное. И оно верно. Я с ним не согласен, но логически оно верно.

— Линкольн! — Том шагнул вперед.

Райм яростно уставился на него.

— Даже не думай…

— Стоп! — вдруг сказала Сакс.

Райм решил, что она встала на сторону Тома в споре по поводу алкоголя, но, развернувшись, обнаружил, что взгляд ее устремлен не на него и не на помощника, а на доски. Она шагнула вперед, и Райм заметил, что она не морщится и не хромает, все движения ее вполне проворны. Она хищно прищурилась, что придало ей пугающий вид, но, с точки зрения Райма, сделало лишь привлекательнее.

Поставив стакан с виски, он окинул взглядом доску. Не упустил ли он какие-то факты? Не сделала ли Амелия некий вывод, который от него ускользнул?

— Видишь что-нибудь насчет Пять дробь шестнадцать?

— Нет, Райм, — прошептала она. — Дело в другом. Совсем в другом.

Глава 74

Нэнсиэнн Оливия Лорел сидела в своей квартире в Бруклин-Хайтс на кушетке, покрытой коричневым чехлом поверх голубой обивки, истершейся за многие годы при участии ее родных и их друзей.

Здесь хватало подержанных вещей. Лорел вдруг вспомнила, как ее отец тайком шарил в закутках кушетки в поисках выпавших из карманов гостей монет. Ей было тогда лет восемь, и, когда она неожиданно входила в комнату, отец обращал все в шутку.

Но только то была не игра, и Нэнс об этом знала. Даже дети могут стыдиться родителей.