Комната смерти

Они вышли из микроавтобуса. В воздухе все так же носился пикантный запах дыма. Бросив взгляд во двор ближайшего жилого дома, Райм понял его источник — горящие мусорные кучи. Казалось, они были повсюду.

— Смотрите, Линкольн, нам бы такое не помешало, — махнул Пуласки на фасад главного здания.

— Что именно? — огрызнулся Райм. — Здание, радиоантенна, дверная ручка, тюрьма?

— Герб.

Эмблема Королевской полиции Багам в самом деле выглядела впечатляюще, обещая гражданам отвагу, честность и преданность. Неужели где-то на всем свете можно было найти все эти три качества в одной аккуратной упаковке?

— Куплю тебе футболку в качестве сувенира, новичок.

Райм проехал на коляске вдоль тротуара и бесцеремонно вкатился в ничем не примечательный потрепанный вестибюль. Повсюду ползали муравьи и летали мухи. Полицейских в штатском тут как будто не существовало — все были в форме, в основном в белых кителях и черных брюках с темно-красными лампасами; немногочисленные женщины носили такие же кители и украшенные лампасами юбки. Обмундирование персонала — исключительно чернокожего — дополняли головные уборы, традиционные полицейские фуражки или белые тропические шлемы.

Колониальный стиль…

На скамейках или в очереди ждали около десятка местных жителей и туристов, вероятно, чтобы сообщить о преступлении. Вид у них был расстроенный, но на серьезно пострадавших они не походили. Райм предположил, что основная часть здешних дел касается карманных краж, утери паспортов, приставания к женщинам, похищения фотоаппаратов и автомобилей.

Он вполне осознавал, что привлекает вместе со своей небольшой свитой всеобщее внимание. В очереди перед ним стояла пара средних лет, американцы или канадцы.

— Нет, сэр, идите первым, — сказала женщина таким тоном, будто обращалась к пятилетнему ребенку. — Мы настаиваем.

Райм терпеть не мог подобной снисходительности, и Том напрягся, вероятно ожидая ответной тирады, но криминалист лишь улыбнулся и поблагодарил их. Волну, которую он намеревался поднять, он приберегал для самой Королевской полиции.

Высокий чернокожий в джинсах и рубашке навыпуск, оказавшийся теперь во главе очереди перед Раймом, жаловался симпатичной и внимательной женщине-полицейскому, что у него украли козу.

— Она могла просто куда-нибудь забрести, — сказала женщина.

— Нет-нет, веревку перерезали. Я сделал фото. Хотите посмотреть? Перерезали ножом. У меня есть фотографии! Это все мой сосед. Я знаю, это сделал мой сосед.

Следы на веревке можно было сопоставить с лезвием соседского ножа, и к нему могли прилипнуть клейкие конопляные волокна. Недавно прошел дождь, и наверняка остались отпечатки ног.

«Простейшее дело», — улыбнулся про себя Райм, жалея, что тут нет Сакс, с которой можно было бы поделиться этой историей.

Козы…

Потерпевшего убедили поискать чуть дольше.

Затем вперед продвинулся Райм. Женщина за стойкой слегка приподнялась и уставилась на него. Он спросил, на месте ли Михал Пуатье.

— Да, я ему позвоню. Ваше имя, пожалуйста?

— Линкольн Райм.

Она сняла трубку.

— Капрал, это констебль Бетель, дежурный. Вас хотят видеть Линкольн Райм и еще какие-то люди. — Она уставилась на бежевый старомодный телефон, все больше хмурясь. — Ну… да, капрал. Он здесь, как я и говорила. Прямо передо мной.

Не просил ли ее Пуатье сделать вид, будто его нет на месте?

— Если он занят, я готов подождать, — сказал Райм. — Столько, сколько потребуется.

Женщина неуверенно взглянула на Райма.

— Он говорит… — сказала она в трубку, но, похоже, Пуатье и так слышал. — Да, капрал.

Положив трубку, дежурная объявила Райму:

— Он будет через минуту.

— Спасибо.

Они направились в незанятую часть приемной.

— Да благословит вас Бог, — сказала женщина, уступившая до этого свое место в очереди вызывавшему жалость калеке.

Райм почувствовал на плече руку Тома, но снова лишь улыбнулся.

Том и Пуласки сели на скамью рядом с Раймом, под десятками рисованных и фотографических портретов комиссаров и начальников Королевской полиции Багам. Он окинул взглядом галерею, ничем не отличавшуюся от подобных ей где-либо еще. Ничего не выражающие, как и у королевы Виктории, лица смотрели куда-то вдаль, мимо художника или камеры. Но сколь бы безразличен ни был их взгляд, им наверняка многое довелось повидать за сотни лет службы в органах правопорядка.

Райм размышлял, как долго ему придется дожидаться Пуатье, когда из коридора появился молодой полицейский и подошел к стойке. Он был одет все в те же черные брюки с красными лампасами и голубую рубашку с открытым воротником и короткими рукавами. Прицепленная к верхней пуговице цепочка исчезала в левом нагрудном кармане.

«Свисток?» — подумал Райм.

Темнокожий, с полуавтоматическим пистолетом на боку, он был без головного убора, с густыми, коротко подстриженными волосами. Особой радости на его круглом лице не наблюдалось.

Констебль Бетель показала полицейскому на Райма. Молодой человек повернулся и ошеломленно моргнул. Не в силах удержаться, он тотчас же уставился на инвалидную коляску и на ноги Райма, потом снова моргнул, и во всей его позе отразилась крайняя степень замешательства.