Комната спящих

Нечто приближалось. Я ничего не мог разглядеть, но явственно ощущал движение. Предположение подтвердилось, когда рядом с моим ухом раздался вздох. Даже не вздох, а что-то похожее на короткое, невнятное слово. Я ничего не мог разобрать. Меня била дрожь, и я закрыл глаза, будто надеясь, что нечто просто исчезнет. Казалось, прошла вечность. Я почувствовал, как прогибается матрас, будто кто-то сел на край кровати. Пружины заскрипели, натянулась простыня. Я хотел закричать, и как можно громче, чтобы кто-нибудь пришел на помощь. Но, как в кошмарном сне, голос отказывался повиноваться. Я издал какое-то подрагивающее хрипение. Во рту пересохло.

Перед полтергейстом я беззащитен. Ни Мэри Уильямс, ни Чепмен не смогли уберечься, не смогу и я. Зажмурившись, я приготовился к нападению. Но случилось то, чего я уж никак не ожидал.

Я почувствовал, как призрачные пальцы медленно, с удивительной нежностью гладят мои волосы. Я словно ощущал дуновение сквозняка. Потом на руку мне легла чужая рука. Но уже через секунду исчезла. Пружины снова заскрипели, когда с них исчез вес, и простыня выровнялась. Я чувствовал, как некто невидимый скользнул к двери, замер, нажал на ручку. Заскрипели петли, меня овеяло холодным дуновением. Потом раздалось громкое металлическое позвякивание. А затем стихло все, кроме моря, ветра и шороха гальки. Не знаю, сколько времени я пролежал без движения. А когда наконец открыл глаза, в комнате было все так же темно, но атмосфера изменилась. Уже не было ощущения, что вот-вот должно что-то произойти.

Даже после такого сразу вступил в действие привычный рационализм. Я снова попытался объяснить случившееся галлюцинацией. Но сам понимал, что все произошло на самом деле. Особенно явственным было ласковое прикосновение. Точно так же я сам прикасался к пациенткам из комнаты сна.

Я включил лампу. Когда глаза привыкли к свету, обвел взглядом комнату. Кроме одеяла под окном, все было как обычно. Часы показывали половину пятого. Заснуть я не надеялся, поэтому надел халат, взял грязную чайную чашку, которую надо было помыть еще вчера, и зашагал на кухню. Налил в чайник воды, поставил на плиту и закурил.

Руки и ноги казались тяжелыми. Я ужасно устал.

Нет, больше здесь оставаться нельзя. Палмер верно оценил ситуацию, и мне следовало послушаться его совета. Невозможно жить в таких условиях. Психиатр не может и не должен признавать существование необъяснимого. А иначе он переходит грань, отделяющую его от пациента.

Придется уволиться. Мейтленд будет в ярости, и на блестящее будущее после такого рассчитывать не придется, но как еще я могу поступить?

Чайник закипел, из носика вырвался пар. Окно запотело, и я выключил газ. Взял чашку и уже хотел прополоскать ее под краном, но тут заметил на дне скрытый чаинками предмет. Это было обручальное кольцо.

Я выудил золотой ободок и вытер о халат. Это кольцо было темнее и больше, чем то, что принадлежало жене Палмера. Я повернул кольцо, и оно заискрилось в свете лампочки. Почему-то мне очень захотелось его примерить. Но, когда поднес кольцо к безымянному пальцу, что-то меня удержало. Внезапно мне стало грустно. Я чуть было не сделал предложение Джейн, и для меня кольцо воплощало потерю, с которой я пока не смирился. Так я стоял, глядя на него, и наконец принял решение. Я переоценил свои силы, и касалось это не только полтергейста, но и напряженных отношений с Мейтлендом, предательства Джейн, историй с Мэри Уильямс и Чепменом, а также необходимости регулярно заходить в комнату сна. Я убедил себя, что, если уйти с головой в работу, я со всем этим справлюсь, но я напрасно на это надеялся.

В шесть тридцать я сошел вниз и отыскал сестру Дженкинс.

– Где вы его нашли? – воскликнула она, разглядывая кольцо под лампой. У нее на пальце оно сидело идеально.

– В спальне.

Мне было безразлично, что она подумает.

– Но как оно там оказалось? – В глазах сестры Дженкинс ясно читалось подозрение.

– Понятия не имею, – ответил я и зашагал прочь.

Сверившись с записями, я узнал, что сегодня Эдвард Бёрджесс придет на последнюю консультацию. Я видел его несколько раз с тех пор, как Мейтленд проводил процедуру, и после нее мистеру Бёрджессу становилось все лучше и лучше. Он стал более спокойным, кошмары снились все реже, ноги неметь перестали. Бёрджесс выглядел как обычно – покатый лоб, глубоко посаженные глаза, – но, если приглядеться, было заметно, что черты лица округлились, а более плотно сидящий пиджак говорил о вернувшемся аппетите.

– Ну что ж, – произнес я в конце встречи. – Думаю, в нашей помощи вы больше не нуждаетесь. А вы как считаете?

– Да, – согласился Бёрджесс. – Прекрасно себя чувствую. Спасибо вам большое.

В дверях он обернулся и окинул меня пристальным взглядом.

– Доктор, с вами самим-то все в порядке?

– Почему вы спрашиваете? – уточнил я.

– У вас усталый вид.

– Да, и вправду устал. Вчера ночью плохо спал, и голова болит.

Мы пересекли коридор и вышли на лестничную площадку.

– За вами опять шофер приехал? – уточнил я.

– Да, ждет снаружи. Необязательно меня провожать, доктор Ричардсон. Дорогу я найду.