Компас черного капитана

– Почему? – Фарри сел на свой топчан. – Я не хочу воровать. Я не хочу возвращаться к этому… Знаешь, тогда, у вас в деревне, мы были потому, что он напоил меня и на спор предложил влезть в дом вашего старосты, пока все на представлении. И я согласился, хотя давал себе слово никогда не возвращаться к ремеслу. Но согласился. Проклятая шаркунка… Появление Темного Бога все поставило на свои места. Это был знак, понимаешь? Я проявил слабость, и он явился. Теперь же я никогда не буду воровать. Никогда!

– Как ты стал вором? – Меня мучила боль парнишки, и она перекрыла мое отчаяние. Лайла… Великолепная Лайла предпочла Эльма… Но разве он достоин ее?

А я ее достоин?..

– Я расскажу… Я не люблю эту историю. Но зато, может быть, тебе станет проще понять, в каком мире мы живем… Это не ваша деревня, – глухо сказал Фарри. – Эльм знает ее. Но больше никто. Прошу, никогда не проси меня стать воришкой. Пожалуйста. Поклянись.

– Клянусь…

– Тогда слушай…

Он тяжело вздохнул, опять потер челюсть, куда пришелся удар Эльма.

Глава четырнадцатая Фарриан ан Лавани, добрый сын

Им совсем чуть-чуть не хватило до того, чтобы вплотную подобраться к массивным зарослям ледяного черноуса. Голубоватый гребень, похожий на многопалую ладонь утонувшего и замерзшего великана, возвышался за грядой торосов ярдов на пять-шесть, не меньше. И даже отсюда были видны спрятанные под трехдюймовой морозной броней угольные стебли. Хорошая добыча, ради которой ледоход Эвана ан Лавани уже двое суток таскался по снежным просторам.

Заросли черноуса тянулись к угрюмому свинцовому небу ярдах в пятидесяти к востоку. Казалось бы, почти рядом. Но сначала надо преодолеть изломанную гряду острозубых торосов, рваной раной пересекающую равнину на многие мили с севера на юг. Легкий ледоход отца здесь не проберется. Это большим кораблям есть резон прорубать себе дорогу в нагромождении льда, а таким хлипким посудинам, как их «Воробушек», лучше остаться в стороне от сверкающей преграды. Через вздымающиеся обломки ледника придется идти самому. Так что Фарри предстояла непростая прогулка. Хищный северный ветер угрожающе завывал в зубьях торосов, мягко толкал в спину, и мальчик ежился, чувствуя, как колючий воздух ищет слабину в его одежде.

Он обернулся на отца, который возился с кормовой пушкой. Широкоплечий, могучий Эван ан Лавани работал молча, в стотысячный раз проделывая корабельный ритуал. Ржавеющая турель жалобно и одиноко скрипела; стальной шип зазубренного якоря нацеливался на серый лед. В последнее время диск, на котором крепилась пушка, все чаще заедало, и потому Фарри подобрался, готовый прийти отцу на помощь.

Однако папа и сам справился со старым механизмом. Недаром в Айскипе, их родном городе, его уважали и боялись за недюжинную силу.

– Рустам, ты готов? – крикнул Эван. Обмотанный вокруг головы теплый вязаный шарф чуть заглушил его голос. Изо рта вырвалось облачко пара.

Его старший сын едва заметно кивнул. Он стоял на носу, и якорь давно уже был нацелен на лед.

Щелкнула, распрямляясь, стальная дуга. Застучала по металлической обшивке разматывающаяся цепь, а где-то внизу в лед вонзился стальной шип. Почти сразу же захрустел ворот, наматывающий на себя грубые железные звенья. Рустам вслед за отцом выпустил и натянул носовой якорь. А дальше они вместе, поразительно схожие своей косматостью и неповоротливостью с белыми медведями, вбили в лед боковые якоря. Теперь, если налетит вьюга, ледоход устоит под ударами снежных кулаков. Впрочем, судя по спокойному небу, хоть и затянутому унылыми облаками, погода сегодня должна быть на стороне собирателей.

Но, к сожалению, это значит, что на равнину могут выйти ледяные волки. Фарри с опаской покосился на гряду, радуясь, что отец не видит его испуганного лица из-за защитной маски. Мерзких хищников, размером ярда три в холке и покрытых серебристой шерстью, Фарри побаивался. Говорят, что в их зубах живет истинный холод. И кого укусит такое чудовище – тот вскоре превратится в ледяную глыбу. Одну из тысяч раскиданных отсюда и до самого Южного Круга.

Фарри пошевелился, прогоняя страх. Выскочит тварь – и пусть выскакивает. Отец и брат защитят, если что. Никто его не укусит!

Эван ан Лавани тем временем закрепил цепь, хлопнул отороченными мехом рукавицами, согреваясь, и отколупнул промерзшую крышку пульта, закрепленного на стене.

– Ну, Фарриан, начинай, – сказал отец и нажал на черную обшарпанную кнопку, глуша двигатель. Низкое гудение из-под палубы тут же затихло, и наступила белая тишина, нарушаемая лишь свистом ветра. Недалекая гряда вдруг показалась Фарри самым неуютным местом на свете.