Компас черного капитана

- Давай, собачья железяка! - прорычал слышавший это Эльм. В нем всколыхнулось мимолетное недовольство, а затем здоровяк вцепился в обмотанное тряпками колесо и с усилием провернул его. - Давай!

Ледоход словно сопротивлялся рулевому.

- Иди, Эд ан Бауди… - сказал шаман.

Я ушел, понимая, что ничем не могу помочь рулевому Эльму и старику Сканди. Простой мальчишка с бесполезным даром эмпатии. Одинокий сирота, в один день потерявший весь знакомый ему мир. Вселенную, резко сократившуюся до загадочного компаса мертвого Эрни.

Глава пятая: "Эльм и Фарри"

Я сидел у кровати незнакомого мне мальчишки, когда тот открыл глаза. Пару мгновений он изучал потолок, потом моргнул пару раз, привыкая к свету. Скосил на меня непонимающий взгляд.

- Привет, - сказал я, не найдя других слов. Фарри еще раз моргнул (ресницы у него были длинные, как у девчонки), затем поморщился, пошевелив разбитыми губами.

- Привет…

Мыслями я был наверху, в холодном куполе рубки. Вместе с могучим Эльмом боролся со штурвалом и помогал нашему шаману готовиться к обороне.

Нет никаких сомнений - за нами шла ледовая гончая. Одна из тех тварей, что убила Одноглазого. Но корабль был другой! Я считал, что этот тот же ледоход, что в Кассин-Онге забрал черноволосого человека и его свиту. До сих пор не знаю, как можно было перепутать хищное, низкое судно, прокравшееся под настилами деревни, и трехпалубный шапп, сравнимый высотой с Храмом. Но в тот день мне это удалось. Впрочем, мне кажется, что это было к лучшему. Если бы в моей голове тогда просто зародилась мысль о том, что ледоходов у тех странных людей может быть несколько… Кто знает, смог бы я тогда перенести это знание?

- Что случилось? - спросил меня Фарри.

- Привет, - тупо повторил я. - Меня зовут Эд ан Бауди. Мы на храмовом ледоходе…

Рыжий неуверенно улыбнулся, опять дернувшись от боли в губах, странно на меня посмотрел и приподнялся на локтях:

- Где я оказался? Что за храмовый ледоход, а? Мы же были…

Он осекся, бросил на меня осторожный взгляд.

Повеяло холодом. Словно кто-то открыл дверь на улицу, и мороз с голодной жадностью ворвался в теплые недра корабля. Шум двигателей стал отчетливее и громче.

- Тихо, - резко сказал я.

И тут почувствовал вонь чужих мыслей.

- А?

Я плюхнулся на мальчишку и рукой закрыл ему рот, прошипев на ухо:

- Тихо, прошу тебя!

Прямо за стеной бурлила звериная жажда, и распространялся гнилой запах разложившейся души. Гончая! Здесь! На корабле! Слышала ли она нас?

Фарри попытался вырваться, но я лишь сильнее придавил его к кровати, извернувшись и уставившись на входную дверь. Только не сюда. Только не сюда, пожалуйста! Мальчишка подо мною утих, собираясь с силами.

- Там убийца, - прошептал я ему. - Если будешь шуметь, то он придет к нам.

Это помогло. Странно, но мальчишка сразу поверил мне и поэтому, убедившись, что Фарри не собирается глупить, я отпустил его. За грохотом гусениц и гудением двигателей тварь по ту сторону стены ничего не услышала. Но в горле у меня все равно так пересохло, что стало больно. Мы с юным циркачом оказались в ловушке. В западне, где нельзя укрыться. Ножи, мечи, крюки или дальнобои остались в мечтах и детских сказках, а в нашей каюте не нашлось бы ничего тяжелее книги.

Несколько чудовищно долгих мгновений злобная тварь по ту сторону стены не шевелилась. Потом до нас донесся стук упавшего на пол предмета и последовавшее за ним раздраженное шипение. Гончая вслушивалась в тишину жилой палубы, и я представил себе, как она, хищно сгорбившись, покачивается в темноте, ломано вздрагивает, поворачивая голову, и щерится как вошедший в раж берсерк.

Только не сюда…

Фарри смотрел на меня широко распахнутыми глазами. Выражение лица мальчишки говорило об одном - он отчаянно хотел понять: кто я и кто меня так напугал.

Гончая фыркнула и направилась к нашей двери. Не спрашивайте, откуда мне знать это. Я просто чувствовал ее приближение, как чувствуют снежную бурю ледовые волки. Но в отличие от равнинных хищников у меня не было возможности зарыться в снег или найти расщелину.

Волосы на затылке встали дыбом: чудовищная аура твари пронзала меня насквозь, причиняя физическую боль. В висках застучало, в горле плеснуло горечью и перед глазами все поплыло. Справившись с дурнотой, я подхватил с пола тяжелую книгу с окованными углами. На кожаной обложке был грубо нарисован снежный кит, и под изображением небесного скитальца красовалось название на неизвестном мне языке.

Уголком книги я мог попытаться выбить чудовищу глаз. При большом везении это могло нас спасти. Фарри посмотрел на меня как на идиота, но промолчал. Он хищно соскользнул с кровати и присел так, чтобы она оказалась между ним и дверью.

И тут Гончая тихо, булькающе засмеялась. Она стояла за дверью в нашу каюту, не предпринимая никаких попыток войти, и хихикала так, что нам стало еще страшнее. Сумасшедший смех то и дело срывался на повизгивание. Фарри побледнел еще больше, судорожно сглотнул. Я же вцепился в книгу и выставил ее перед собой, чувствуя дрожь в коленях и холодные объятья испарины, выступившей по всему телу.