Компас

Я хотел рассказать ей о своей встрече с Надимом, о концерте, о частичках их личной жизни, о которых он мне поведал, но я на такое не способен и вместо тягостной исповеди отправил этот странный подарок ко дню рождения. Мысль в семь часов утра: я ужасный трус, бросил друга из-за истории с юбками, как сказала бы мама. Я оставил эти сомнения при себе, дурацкие сомнения, которые Сара отмела бы единым решительным жестом; в конечном счете, мне кажется, я не спрашивал ее об их отношениях с Надимом. Она всегда говорила со мной о Надиме исключительно равнодушно и уважительно. Мои мысли так запутались, что я не знаю, друг ли мне Надим, враг ли или просто далекое призрачное воспоминание, чье появление в Вене, достойное пера Шекспира, лишь разбередило мои противоречивые чувства, хвост той кометы, что озарила мое небо над Тегераном.

Я говорю себе: «Пора забыть все это, забыть Сару, прошлое, Восток», но внутренний компас неумолимо указывает на мою страничку электронной почты, где по-прежнему нет известий из Саравака, где сейчас около часу дня и она готовится к обеду, где, если верить вечно ошибочному прогнозу, сейчас хорошая погода, от двадцати трех до тридцати градусов тепла. Когда Ксавье де Местр опубликовал «Путешествие вокруг моей комнаты», вряд ли он знал, что через сто пятьдесят лет подобного рода исследовательские походы станут нормой. Прощай, колониальный шлем, прощай, москитная сетка, я еду на Саравак в халате. Затем совершу путешествие на Балканы, послушаю севдалинку, любуясь видами Вышеграда. Дальше проеду через Тибет, через Дарджилинг, достигну песков Такла-Макан[674], пустыни из пустынь, и доберусь до Кашгара[675], города загадок и караванов, — передо мной, на западе, высятся горы Памира; за ними Таджикистан и Ваханский коридор[676], протянувшийся, словно скрюченный палец, по фалангам которого можно соскользнуть в Кабул.

Это час разлуки, час одиночества и угасания. Ночь еще цепляется за свои права, она еще не осмелилась погрузиться в день, а мое тело в сон; напряженный, с закаменевшей спиной, отяжелевшими руками, начинающимися судорогами в икре, с болью в диафрагме, я должен бы лечь, но зачем ложиться, когда рассвет уже в двух шагах…