«Компашка», или как меня выживали из СССР

Когда специальным приказом президента ВАСХНИЛ моя лаборатория была переведена из АН СССР в ВАСХНИЛ, в этом ведомстве просто не было людей, которые что-либо понимали в номенклатуре новых приборов и реактивов. Я предложил управлению снабжения Президиума ВАСХНИЛ свою помощь в составлении заявок и их оформлении. На это в ВАСХНИЛе с радостью пошли. Одно звено было устранено. В соответствующем главке Минсельхоза и в управлении Госкомитета по науке и технике тоща работали два замечательных человека, понимавшие друг друга с полуслова и действительно отлично знавшие новую технику, — Л. И. Перекатнова и А. И. Новиков. Увидев, что я также неплохо знаю фирмы, производящие те приборы, которые нам нужны, легко нахожу приемлемые цены на них, читаю по-английски, они без колебаний разрешили мне напрямую взаимодействовать с ответственными работниками контор Минвнешторга. Еще два промежуточных звена было устранено. В Минвнешторге, заваленном заявками, телексами, телеграммами, запруженном людьми, каждый работник изнемогал от бремени забот. Поняв, что мне нетрудно быстро составить качественную заявку иностранной фирме, работники с удовольствием переложили самую нудную часть работы на меня, а мне только того и нужно было. Месяца за два интенсивного изучения груды иностранных проспектов мы с моими сотрудниками составили заказы, которые туг же ушли на Запад, а западные компании, искавшие покупателей, были только рады в кратчайшие сроки заказы выполнить. Оборудование тут же стало поступать в СССР, где мы опять подсуетились: вместе с сотрудниками — здоровыми молодыми парнями — приезжали на железнодорожные станции или в аэропорты, куда прибывало оборудование, и помогали его быстро нам же отпустить. Обе стороны оставались довольны — в пакгаузах освобождалось место, мы тут же устанавливали новые приборы на этажах института, в котором я договорился снять помещения для моей лаборатории. Это был Институт биологической и медицинской химии АМН СССР, где директором был В. Н. Орехович, согласившийся по просьбе М. И. Лермана, одного из заведующих лабораторий, сдать нам полэтажа бесплатно с условием: иметь беспрепятственный доступ ко всему нашему оборудованию. Поэтому радость от привоза и установки новых приборов или реактивов была общей, институту биомедхимии остро не хватало валюты и нового оборудования.

Мы завязали тогда деловые связи с инженерами фирм, работавшими в Москве. Теперь, если у меня в лаборатории что-то ломалось, ремонтировали приборы быстро. Ведь контакты с фирмами были налажены напрямую, без «дружественного» участия чиновников, в обычных условиях жестко и не без контакта с КГБ регулирующих порядок и последовательность работы иностранных инженеров в Москве. Хочу отметить, что благодаря этому подходу, по сути революционному для СССР, но, как я теперь знаю, обычному для западных лабораторий, не только моя, а пять или шесть других лабораторий ВАСХНИЛ в Москве, Одессе и Ленинграде получили много новой техники.

Конечно, мы понимали тогда с Турбиным, что полноценный институт такого профиля может быть создан только в Москве, потому что там сосредоточены нужные научные кадры. Для сельскохозяйственных учебных и научных институтов перечисленные выше задачи были совершенно новыми. В них кадры найти было невозможно. Именно поэтому в постановление ЦК и Совмина были включены разделы об открытии новых специальностей в вузах, о срочной подготовке огромного числа аспирантов, о строительстве для них общежитий, об издании новых журналов и т. д. Но в то же время в силу сложившейся еще в сталинские годы практики прописки по месту жительства мы были лишены возможности пригласить на работу в Москву достаточное число молодых специалистов из разных мест страны. В свое время я сам намучился, добывая прописку в Москве, и на собственном примере знал, насколько это трудное занятие. Поэтому по совету госплановских работников был заложен в постановление и важнейший пункт о строительстве филиала института в научном городе Обнинске в Калужской области. Туда можно было быстро собрать цвет научной молодежи, и я думал, что, возможно, обнинский филиал станет со временем научным ядром института. Был также внесен в постановление пункт, которым ЦК партии и Совмин поручали построить в обнинском филиале специальный фитотрон — оснащенный приборами для контроля роста и развития растений индустриальный комплекс, где можно было выращивать растения в искусственно созданных и строго регулируемых климатических условиях.

Создание такого института, как наш, было новостью не только для советских ученых. Через два или три месяца после опубликования в печати постановления