Комплекс Наполеона

Он говорил очень тихо, и мне пришлось напрягать весь свой слух, причем в двух направлениях: не быть застигнутой этой парочкой и не быть обнаруженной кем-то из персонала.

Я вспомнила, что оставила Аделаиду Анатольевну в очень невротическом состоянии, видимо, поэтому она и оставила кабинет незапертым и помчалась разбираться с Точилиным и выяснять, в чем заключался наш разговор. Значит, я была права: скрываете вы от меня что-то, голубушка, ох скрываете! И дай бог выяснить сейчас, что именно.

— Ты сама зря все это затеяла, я тебе говорил! На фига тебе нужен был этот частный детектив, деньги только на ветер выбросишь и себя выдашь с головой. Тебе надо, чтобы тебя уволили? — упрекал директрису Точилин.

Я услышала, как Аделаида Анатольевна всхлипнула, а Точилин продолжал:

— Да та же Валерка тебя может сдать с потрохами, просто чтобы досадить! И что будет? Скандал будет! Эта детективщица все это на суде и выложит! Директор детского дома напилась в стельку на рабочем месте вместе со своим охранником, потом трахалась с ним в своем кабинете, а нянечку посылала за водкой! А когда эта нянечка ей сообщила, что умер ребенок, то велела ей молчать до утра!

— Погоди, погоди, — торопливо заговорила Морозникова. — Но откуда она может узнать-то? Лерка не будет про это болтать, у нее и у самой рыльце в пуху: пили-то вместе!

— Вот и молись, чтобы не рассказала. А вдруг Никишина скажет?

— Никишина тоже не скажет! Зачем ей меня выдавать, я же специально эту детективщицу наняла, чтобы ее отмазали!

— А ты уверена, что отмажут? Лучше бы ты адвокату заплатила, а не ей — толку было бы больше!

— Она говорила, что у нее адвокат знакомый есть, — продолжала всхлипывать Морозникова. — У Татьяны то есть… И что она поможет обязательно, что она уже много материала набрала…

— Да кому нужен этот материал! Деньгами нужно было все решать, день-га-ми!

— Тебе бы все деньгами решать! У тебя самого-то они есть? Если бы не я, сидел бы на зарплате охранника и молчал в тряпочку! — перешла в наступление Морозникова.

— Слушай, вообще-то это ты меня в постель затащила, если честно, — вспылил Точилин. — Забыла?

Аделаида Анатольевна разрыдалась, и Точилин тут же зашептал:

— Тише, тише, совсем, что ли, с ума сошла?

Повисла пауза, в которой слышались только всхлипывания и тихий, успокаивающий голос Точилина. В принципе, мне нужно было, что называется, делать ноги, потому что разговор сладкой парочки, кажется, подошел к завершению и сейчас они будут выбираться из своего укрытия. Но тут Морозникова вдруг заявила:

— Никифоров бы ничего не ляпнул. Его ведь тоже на суд вызовут…

— Вот не надо было тебе вообще ее на работу брать, правильно Лерка говорит.

— Ой, да отстань ты со своей Леркой! — раздраженно сказала заведующая. — Это ей никого не жалко, а я Варвару пожалела. Тем более что она тогда совсем сопливая была, и это мать ее заставила младенца оставить. Но она же пришла, в конце концов!

Вот это было уже совсем интересно. Настолько интересно, что у меня тут же возникла мысль, пускай спонтанная и рискованная, но если я права, то тайна Варвары Никишиной, возможно, будет разгадана уже сегодня. Размышляла я меньше секунды: незапертый кабинет оказался сейчас для меня очень кстати, второго такого шанса может и не представиться.

Я быстро покинула свое убежище и чуть ли не бегом побежала к кабинету заведующей. Если даже меня там и застукают, то думаю, что ничего страшного не будет: я спокойно скажу, что мне пришлось вернуться, а так как кабинет был открыт, то я просто сижу и жду Аделаиду Анатольевну. Это ее просчет, и она вряд ли, грубо выражаясь, спустит на меня собак. Главное — успеть сделать то, зачем я туда побежала.

Оглядевшись и не увидев никого в коридоре, я быстро проскользнула в кабинет и прямиком кинулась к шкафу, в котором хранились папки с личными делами детей. Порывшись, я нашла то, что искала. «Никифоров Андрей Витальевич» — было крупно выведено на обложке. Я сунула папку себе под свитер, схватила свои перчатки, забытые на кресле, и решила не задерживаться больше в кабинете. Морозниковой могут, конечно, передать, что я ее искала, могут и не передать, — это все сейчас было неважно. Важным был документ, лежавший под моим свитером, который мне не терпелось прочитать.

Я спустилась вниз. Охранника по-прежнему не было, так что вышла я, никем не замеченная. Путь мой лежал покуда домой — читать папку, да и пообедать бы уже не мешало.

Две чашки крепкого кофе меня взбодрили, а купленная по дороге шаурма и вовсе привела в благодушное настроение. Я удобно устроилась на диване и стала читать.