Комплекс Наполеона

— А ты, Антонина, будешь с ним на переднем сиденье, как королева, сидеть! — продолжал распинаться Перетурин. — Ну да! Да и погуляете хорошенько. Свадьбу сыграете! А коммуналка там ничего, хорошая, соседи веселые. Я точно говорю, проверял сегодня… Не хочешь коммуналку? Понял, понял… Отдельно, как белые люди, хотите жить? Нет проблем! Нет проблем! Вот, есть частный дом… Далековато? Нет проблем, поищем поближе. Только машины уже не будет… А ты что хотела, Тонечка, и рыбку съесть, и на это дело сесть? Ха-ха-ха-ха! Вот и я говорю.

Антонина, что называется, кочевряжилась сильнее, чем ее новоявленный супруг, ну, это и понятно — все-таки ее была квартира. Но и с ней Перетурину особенно церемониться не пришлось. Определенную проблему могли представлять сын и бывший муж Антонины. Но, на счастье Перетурина, муж как раз уехал в неизвестном направлении и возвращаться вроде бы не собирался. А на сына она вообще написала отказную — это все Виктор Сергеевич проверил.

Одним словом, все документы уже были готовы, а непутевая мамаша сидела на узлах, готовясь переезжать в новые и, как вскоре выяснилось, последние в своей жизни апартаменты. Самое главное было достигнуто — квартира перешла в собственность Перетурина, и все бывшие родственники Антонины перестали представлять для него угрозу.

А произошло все так. Однажды утром, когда «молодоженов» мучило невообразимое похмелье после «левой» водки, которой их специально накануне напоил Перетурин, он сунул в лицо Антонины документ:

— Все, Тоня! Подписывай! И сразу деньги будут. Сра-зу!

— Да ты что? У меня руки не ворочаются! Ты сгоняй сначала за бутылкой, а то я и подписать не смогу.

— Сможешь, Антонина, сможешь! — Перетурин четко выдерживал принцип: до подписания документов — никакой выпивки! Это в случаях, когда он спекулировал на похмелье. А в других, наоборот — сначала налить, чтобы клиент размяк и не ломался. — На вот и ручку у меня возьми. Дарю на память тебе! Гелевая, не какая-нибудь!

— Не-ет! — пьяно заорала Губанова. — Ничего я подписывать не буду!

— Ну и все тогда, я пошел, — как бы обиделся Перетурин. — Я тут время на вас трачу. У меня этот вариант сейчас с руками оторвут. Все, пока! Сама иди вон за бутылкой.

— И пойду! — продолжала хорохориться алкоголичка. — Толь! То-оль!

Собутыльник-муж, однако, не откликался. Он лежал на постели, обхватив чугунную голову руками, и стонал. Сил на то, чтобы подняться, у него не было. Антонина принялась шарить по всем местам, где могла быть заначка. Перетурин нарочно приостановился на лестнице, безошибочно чуя, чем все закончится. Некоторое время он слушал мрачное бурчание Антонины, а потом услыхал громкую матерную тираду.

— Толь! — прооравшись, снова позвала Губанова. — Встань, поди глянь, не ушел еще этот… риэлтор-то? Поди догони! Да вставай, что ли, ты, е… твою мать-то, бл… скотина!

— Чего? — хрипло рявкнул Анатолий, с трудом отдирая от подушки голову.

— Иди за Витькой этим сходи…

— Чего сходи?

— Чего-чего? — передразнила его сожительница. — Деньги он обещал!

Анатолий, кряхтя, слез с кровати и, шатаясь, прошел в прихожую. Потом открыл дверь и увидел Перетурина, который в этот момент старательно изображал свой уход.

— Это… Как тебя… Эй!

— Чего тебе? — с притворно недовольным видом обернулся Виктор Сергеевич.

— Ну, это, давай по-людски, что ли…

— Давай по-людски, — со вздохом согласился Перетурин и опять поднялся. — Смотрите, в последний раз вам навстречу иду!

Спустя пятнадцать минут требуемый документ был подписан. Потом Перетурин дал Анатолию деньги на опохмелку, а еще через некоторое время посадил пьяненькую Антонину в машину и повез ее в нотариальную контору.

* * *

— Вот так все и получилось, — тихо закончила Антонина свой рассказ.

Мне пришлось еще раз вздохнуть. Глупо, конечно, все это выглядело, но все же я почувствовала нечто похожее на жалость к этой женщине. По сути, сама она все испортила в собственной жизни. Но итогом моей встречи с ней должна была быть все же не эта исповедь.

— Тоня, — тихонько позвала я ее. — Если вы все-таки пойдете на суд и скажете там всю правду, это будет лучше в первую очередь для вас. Я даже могу пообещать вам проконсультироваться с наркологом и помочь, чем могу. Если, конечно, вы сами захотите.

Вот уж чего не ожидала от себя, так это что буду нянчиться с алкоголичками. Но сколько бы мне ни пришлось повидать на своем веку, все-таки сердце-то у меня не каменное.

Антонина плакала. Она пыталась вытереть слезы тыльной стороной ладони, но всхлипы только усиливались. Наконец она выдавила из себя:

— Я пойду на суд. Я вам обещаю. И к наркологу пойду… Только не оставляйте меня, пожалуйста…

Несмотря на ее жалобный голос, я не могла сейчас позволить себе подобной роскоши. Но зато у меня в запасе имелась контора «Веселый ветер», руководитель которой, Михаил, пообещал мне в свое время посильную помощь и сотрудничество.