Комплекс прошлого

В ее жестяной банке для печенья остались только несколько несвежих розовых вафель и крошки. Розовая вафля растворилась у меня на языке, превратившись в пасту. Собака лакомилась чаем. Я показала пустую банку для печенья миссис Миртл.

– Я могу сходить для вас за покупками, если хотите, – предложила я, хотя это было против правил, рисковать и выходить в одиночку в город. Но это было все, что я смогла придумать, чтобы сбежать от Черепахи и Джерри.

Джерри в ярости повернула ко мне голову.

Точно так же, как и Джерри, миссис Миртл недоверчиво посмотрела на меня и высморкалась в носовой платок. Она бы предпочла умереть с голоду, чем отдать свою пенсию Божественной. Во время нашего визита она держала сумочку под мышкой, как дробовик.

– Я сама хожу по магазинам, большое спасибо.

Собака миссис Миртл уставилась на нас, тяжело дыша, а ее выпученные глаза смотрели на меня. Я находила маленьких собачек теми еще отвратительными крысами. В целом родители Божественных предпочитали охотничьи породы: немецких пойнтеров, лабрадоров, спаниелей – крупных, хорошо обученных породистых собак с именами вроде Плюшка и Крошка.

– Как насчет того, чтобы я прогулялась с ним, миссис Миртл? – спросила я, отчаянно пытаясь выбраться из дома.

Спина Джерри Лейк выпрямилась еще больше, а ее челюсти сжались в ярости от того, что я собиралась оставить их двоих наедине.

Черепаха сжала губы, взвешивая мое предложение. Так мы могли хотя бы не мешаться ей под ногами. Затем произошла какая-то суматоха: она одела собаку в клетчатую куртку и, намеренно не обращая на меня внимания, протянула поводок Джерри.

– Последи, чтобы он сделал свои дела, – приказала она.

Джерри Лейк взяла поводок, как пару грязных трусиков, зажала его указательным и большим пальцем, а затем в ярости протолкнулась мимо меня и потащила собаку в направлении утиного пруда.

– Молодец, – прошипела она.

Я побрела за ней по улице, молясь, чтобы никто из моих друзей не увидел нас вместе. Походка Джерри Лейк показалась мне нелепой: ее короткие руки были вытянуты по бокам, ладони жестко сжаты в кулаки, подбородок высоко задран, а маленький торс наклонен вперед. Возможно, из-за катания на коньках в таком юном возрасте ее суставы были склонны к перерастяжению, особенно локти, поэтому Джерри выглядела как дешевая пластиковая кукла, подумала я. Разобранная и неправильно собранная снова. Возможно, единственным местом, где она могла чувствовать себя комфортно, был лед.

Собака зигзагообразно обвивалась вокруг лодыжек Джерри, принюхиваясь, поднимая лапу, цеплялась за поводок, давясь и задыхаясь. Каждый раз, когда терьер приближался к ней, Джерри резко пинала его ногой. Ее лицо было красным, глаза опухшими от недосыпания или, возможно, как я позже предположила, она плакала. Кто бы посмел спросить? Ее губы скривились, так что я могла видеть один из ее клыков. Она выглядела напряженной, близкой к срыву. Мысль о том, что у Джерри случится одна из ее публичных истерик, если кто-нибудь – Лорен, Скиппер, близнецы – увидит нас вместе, была слишком ужасной, чтобы это представлять.

– Да черт тебя побери, маленький засранец, – крикнула Джерри, когда терьер попытался наброситься на нее, так что мне даже стало его жалко.

У утиного пруда, как по заказу, собака нагадила посреди дорожки. Джерри посмотрела сначала на собаку, а затем на меня, как будто ожидала, что кто-то из нас что-нибудь предпримет для решения проблемы. Она пробормотала что-то себе под нос, и мы оставили кучу там. Может, кто-нибудь другой уберет ее. В крайнем случае просто переступит.

Мы почти вышли из парка, когда на нас напала другая собака – устрашающего вида питбуль, принадлежащий кому-то из горожан. Джерри Лейк закричала и уронила поводок. Я попыталась позвать собаку Черепахи и побежать за ней, но оба животных – мускулистый бандит и крошечный малыш – проигнорировали меня и побежали через парк, обнюхивая задницы друг друга, вращаясь кругами, громко тявкая и виляя хвостами.

Пара курящих горожан ухмыльнулась и обменялась друг с другом взглядами. Один из них повторил громкий визг, изданный Джерри, поднял руки вверх и стал ими размахивать, а другой пронзительно и драматично показал, как я выкрикивала кличку собаки. Я съежилась от смущения; это что, действительно звучало так? Какая мне разница, пыталась я сказать себе, они были просто пьяницами, которые торчали в парке весь день, глотая White Lightning прямо из бутылок. Джерри в этот момент тряслась от ярости, ее глаза сузились, а челюсти пульсировали. Больше всего она [27]ненавидела, когда над ней смеялись; она никогда не понимала шуток. Джерри сердито посмотрела на мужчин, а затем на меня, возмущенная, будто мы с горожанами сговорились против нее. Я пожала плечами; это не моя вина, что она уронила поводок.

– Отвали сейчас же, – сказала она и зашагала по траве к собакам. Горожане притихли, с любопытством наблюдая за Джерри.

– К ноге, – приказала она.