Комплекс прошлого

– Я ненавижу свое тело, – призналась я.

– Ты что?

– Ненавижу свои ноги и все лицо.

– Ох, заткнись. – Лорен выглядела искренне удивленной. – Ты такая красивая.

Я знала, что это неправда. Я ждала, что она саркастически рассмеется, но она не засмеялась. Это был первый настоящий комплимент, который она мне сделала. В тот момент я так сильно в этом нуждалась, так жаждала чьего-то одобрения, как собака, ожидающая угощения со стола, что почти захныкала.

– У меня огромный нос, – сказала я, прикрывая его рукой.

– Заткнись, ты просто аристократка. У всех аристократок большие носы.

Я толкнула ее локтем.

– Я чертовски ненавижу свои волосы, – призналась она, отхлебывая из банки.

– Что?

Я не могла поверить в это. Волосы у нее не были мышиными, как у меня, они не завивались, когда намокали. Они были гладкими, серебристыми, воздушными.

– Но они же потрясающие, – сказала я, протягивая руку, чтобы прикоснуться к ним.

Они буквально текли по моим пальцам, как вода.

– Отвали. Я оставила их только из-за мамы. Она всегда хотела настоящую девочку, а не пацанку.

Я помогла Лорен убрать их за шею, чтобы посмотреть, как она будет выглядеть с короткой стрижкой.

Она смотрела на себя в зеркало.

– Мой отец сойдет с ума.

– Тебе и с длинными волосами очень хорошо, – сказала я, пытаясь заставить ее почувствовать себя лучше.

Ее лицо застыло, и она вышла из комнаты.

– Что ты делаешь? – крикнула я вслед.

Когда она спустилась по лестнице, то уже была вооружена электрической бритвой и большими кухонными ножницами.

– Ни за что, – сказала я.

– Слабачка.

Она взяла в кулак волосы и отрезала. Половина ее серебристого занавеса исчезла.

Я вскрикнула.

– Боже мой.

Она отстригла еще один кусок сзади, держа ножницы в сантиметре от головы. Затем она протянула мне бритву.

– Ты собираешься просто стоять там или что?

Она опустилась на колени и закрыла глаза. Я сделала несколько глубоких вдохов, застыла на месте, а затем провела бритвой прямую линию от макушки до затылка. В этом действии было что-то мощное, Божественное.

– Опусти подбородок, – приказала я.

Я сделала полумесяцы вокруг каждого уха.

Я коротко срезала ее бакенбарды и челку до самой макушки. После того как все ее волосы исчезли, я сказала ей держать глаза закрытыми и повела ее обратно к зеркалу.

– Три, два, один, – сказала я.

Глаза Лорен открылись.

– Черт, – сказала она и погладила свою голову круговыми движениями. – Это так странно. Я будто смотрю на…

– Стюарта, – сказали мы одновременно.

Юбилейные часы в гостиной пробили шесть. Я уже пропустила три проверки. Мне даже не следовало выходить из комнаты в общежитии.

– Черт, нам лучше убрать это дерьмо до того, как моя мама вернется домой, – сказала Лорен.

Мы убрали пряди светлых волос с пола и спрятали пустые банки на дно мусорного ведра. Когда Лорен пошла в душ, я ждала в ее спальне, чтобы попрощаться. Я поняла, что это может быть последний раз, когда я ее вижу. Менее чем через неделю я вернусь в Гонконг. Я подумала о том, чтобы пригласить Лорен остаться со мной тем летом, но знала, что это невозможно. Несмотря на то, что она утверждала в баре, я знала, что Лорен, вероятно, никогда не уедет из города. Ее работа будет заключаться в том, чтобы заботиться о Джоан, когда она уже не сможет следить за домом, платить за квартиру.

Подумав об этом, я в последний раз поигралась с коллекцией ожерелий на ее комоде, позволяя бусам щелкать по пальцам, использовала немного ее блеска для губ, открывала и закрывала ящики комода. Конверт с фотографиями. У меня скрутило живот. Я вынула их и положила на нижнюю койку. Голова у меня кружилась от водки и пива. Лорен вернулась, обернувшись полотенцем.

– Так легко, – насмешливо сказала она, толкнув мою ногу.

Я села.

– Потрогай, – сказала она.

Она села рядом со мной, взяла мою руку и нежно провела ею по своей бритой голове. Одна сторона кололась, как щетина, другая была бархатной. Я закрыла глаза. Это было очень приятно, как если бы я гладила кошку или собаку. Я не хотела плакать перед ней, но внезапно слезы потекли по моему носу, медленно капая на ковер.

– Дерьмо. Хочешь об этом поговорить?

– О чем?

Лорен взглянула на фотографии.

– Ты знаешь. Джерри.

Я попыталась заговорить, но слова застряли у меня в горле, как будто я проглотила что-то большое. Я покачала головой. Почувствовала, как пол ускользает из-под меня. Я кинулась к мусорному ведру, встала на колени, и из меня хлынуло рекой. И все же я не могла выговорить ни слова. Я подавилась желчью и заплакала. Когда наконец все вышло из меня, я рухнула на пол, сгорбившись на четвереньках, как собака.

Лорен легла рядом со мной на ковер. Ее рука оказалась на моей спине и нежно гладила меня между лопаток. Ш‐ш, ш-ш. Я помню, от нее пахло тальком и зубной пастой.

Я попыталась сесть.

– Я отвратительна. – Нить слюны паутиной висела между моим подбородком и полом. Я вытерла рот рукой.

– Нет, это не так. Не говори так.

– Да, – настаивала я.

– Заткнись, мать твою.

Она подошла ближе, чтобы доказать это, мы оказались слишком близко, нос к носу, и она вдохнула.

– Видишь.

– Чудачка, – сказала я.

– Ага, – тихо сказала она. – Наверное.