Комплексное ПТСР: руководство по восстановлению от детской травмы

Несколько лет назад я обычно реагировал на пробуждение в эмоциональной регрессии, перемалывая в голове ипохондрические мысли о своем здоровье: “Куда делась моя энергия? Должно быть, со мной происходит что-то серьезное. Я как будто бы ощущаю дыхание смерти. Эта боль в спине, вероятно, является опухолью. Я потерял почти килограмм веса в этом месяце. Я точно знаю — это рак! Как бы я хотел просто умереть и покончить с этим”.

Такая драматизация могла продолжаться и продолжалась часами, или даже днями. Более того, как правило, она вытаскивала меня из депрессии заброшенности, создавая так много тревоги, что я был вынужден вставать с постели в спешном порядке чем-то заняться. Тогда я неосознанно суетился весь день, спеша дистанцироваться от этих ужасных мыслей, а также лежащей в их основе душевной боли заброшенности.

Благодаря большому опыту теперь я быстро понимаю, что пребывать в ипохондрии означает пребывать в регрессии. Соответственно, я работаю над тем, чтобы перенести фокус моих мыслительных процессов на создание любви, добра и ласки по отношению к ребенку внутри меня. Я посвящаю этот труд истории своего внутреннего ребенка, который бесчисленное количество раз просыпался, чувствуя себя заброшенным в его не способной к любви родительской семье. Теперь для меня самый насущный процесс управления регрессиями заключается в разрыве связи и слияния с внутренним критиком, чтобы сконцентрироваться на заботе о себе.

Регрессия несет еще одно послание от моего внутреннего ребенка. Оно состоит в том, что я вернулся к своей старой привычке не обращать на этого ребенка внимания. Часто это происходит, когда я игнорирую его, регрессируя в злоупотребление реакцией бегства. Тогда моя регрессия, кажется, требует какого-то подтверждения того, что мое сострадание к нему — не просто пустые слова. И, как правило, если я замедляюсь и ухожу в себя, то нахожу ту же старую боль самоотречения — ту старую боль, о которой я теперь думаю, как об “одиночестве внутри себя”. Часто это вызывает слезы. Почти так же часто плач способствует моему освобождению и выходу из эмоциональной регрессии.

Гибкое управление регрессиями

Елена пришла на сеанс в состоянии глубокого самоотчуждения: “Мне уже ничто не поможет! Без всяких на то причин вчера я застряла в ужасной регрессии. И она была одной из тех, которые невозможно определить, это не был регрессия пробуждения, о которой вы мне все время рассказываете. Я была в полном порядке все утро, а потом — бац! Я и теперь нахожусь в этой регрессии, для которой даже не было никакого триггера. Ничто не предвещало ее! Все дело во мне. Я просто безнадежная дура! Умственно неполноценная!”

Распознать триггер регрессии — все равно что пройти по скользкому склону. Обнаружение триггера часто может спасти нас от самообвинений и ненависти к себе за регрессии, но триггер не всегда можно определить. В таких ситуациях поиск триггера может быстро перерасти в патологическое самобичевание. Этот скользкий склон может быстро стать обрывом, когда мы все глубже погружаемся в пропасть регрессии.

В такой ситуации задача заключается в выборе правильной точки зрения. Ищу ли я триггер, принимая свою сторону, или же сторону злобного критика? Если верно последнее, лучше отказаться от поиска и двигаться в сторону само-принятия, поскольку всегда будут непонятные триггеры. В такие моменты процесс поддержки себя должен превзойти здоровое желание “понять это всё”.

Самопринятие должно стоять превыше любых ваших усилий по “исправлению” регрессии, особенно если они сопровождаются раздражением и разочарованием в себе. Иногда, как уже было описано выше, лучшее понимание, которого вы можете достичь, — это общее осознание, что ваш внутренний ребенок переживает глубокое чувство заброшенности. Он сжимается под унизительными атаками вашего внутреннего критика, и вам нужно переключиться и продемонстрировать, что вы будете заботиться о нем, что бы ни происходило.

Экзистенциальные триггеры

Многие психологи используют термин экзистенциальный, чтобы описать тот факт, что все люди подвержены болезненным событиям. Это нормальные, повторяющиеся недуги, от которых время от времени страдают все. Ужасные события в мире, трудный выбор, болезни и периодические чувства внутреннего одиночества — типичные примеры экзистенциальной боли. Экзистенциальные бедствия могут стать триггерами для переживших травму, потому что у нас, как правило, было очень много детских обид, которые из-за этих триггеров мы можем переживать вновь.

Еще одним экзистенциальным триггером является тот факт, что все мы переживаем незаметные, непредсказуемые перемены настроения. Хорошее настроение иногда необъяснимым образом ухудшается до плохого. Как писал романист Дэвид Митчелл: “Хорошее настроение хрупко, как яйцо... а плохое — прочно, как кирпич”.