Компот из сладкой лжи

— Зая… — Чарушина сглотнула. — Павла нашли. — Она чуть сдвинула трубку, когда услышала громкий вскрик девушки. — Пока ничего толком не знаю. Я потом тебе позвоню, ладно?

Сунув телефон в карман, Надя поморщилась — табачный запах стал сильнее, словно кто-то выпустил дым рядом с ее лицом.

— …нашли тоже салагу-первогодка… — раздалось за ее спиной.

Вышел Залесский. Заметив Надю, он остановился.

— Здравствуйте, Олег Иванович, — хрипло поздоровалась Чарушина. — А я вот тут… вас жду.

Он снял очки, дыхнул на стекла и снова напялил их на нос.

— Гражданин Ржевский в больнице, в коме, — голос следователя был официален и сух.

— Я знаю… А что говорят врачи? — Надя сплела пальцы в замок и с силой сжала.

— Что говорят врачи… — пожал плечами следователь. — Пока информации нет.

— А как же тогда… Как мне узнать?..

— Идите домой, Надежда Николаевна. Как только что-то станет известно… Ну вы понимаете, — уже мягче ответил Залесский.

— Да, я понимаю. — Чарушина расцепила пальцы и потерла лоб. — Я хотела спросить, вам передали букет? Вы простите меня, что он так выглядит! Мне пришлось доставать его из мусора, потому что я сглупила и выбросила букет в мусоропровод в тот самый день… Не знаю. что на меня тогда нашло… Цветы все целы, и если спросить в "Герде", то они, конечно же, вспомнят когда и кому составляли композицию. Ну, то есть, я так думаю, надеюсь.

Залесский похлопал себя по карманам и вытащил пачку сигарет. Повертев в руках, сунул ее обратно.

— Тот факт, что Ржевский купил букет и принес его вам, собственно, лишь доказывает его вину. Вероятно, таким образом он хотел создать себе алиби, — словно автомат, отчеканил следователь, вызвав в Наденьке мгновенный шквал эмоций.

— Да как же так?! Время преступления не совпадает с его возвращением. И когда он…

— Послушайте, Надежда Николаевна, мы с вами уже обсуждали все это, — поморщился Залесский.

— В Павла стреляли, его ранили, и значит…

— Ничего это не значит, кроме того, что у нас могло бы быть два трупа. Оружие не найдено. Оно вполне могло принадлежать ему и, скорее всего, лежит сейчас преспокойненько на дне реки. Возможно, осознав содеянное, Ржевский решил покончить с собой. Упал в воду. Инстинкты взяли верх, он решил выбраться. Но так как была ночь, у него случилась дезориентация. Доплыл до островка, но выбраться уже не смог, — развел руками Залесский. — Как-то так у нас с вами получается.

— У нас с вами не получается, Олег Иванович, — отшатнулась Надя и спустилась на пару ступеней. — И знаете что? Вам бы следовало получше узнать о жертве. Об Елизавете Тураевой!

— О жертве? — хмыкнул Залесский и прищурился, пристально разглядывая Надю. — То есть вы хотите сказать, что жена такого человека была в чем-то замешана? Еще скажите, что ее киллер задушил!

Надя сжала челюсти. Ее обещание, данное бетонному королю, тяжелой гирей повисло на ее совести.

— Я вам так скажу, Надежда Николаевна, — не дождавшись ответа, Залесский снова достал сигареты. — Да вы, наверное, и сами уже догадываетесь, что вырисовывается лишь одна версия. И выглядит она очень даже правдоподобно.

— Это какая же? — опешила Надя, смутно подозревая то, что услышит.

— В кино и книгах подобного рода действия называют преступлением страсти, — скрипуче поведал ей Залесский. — Я объясню. Это когда…

Чарушина вспыхнула и процедила сквозь зубы:

— Прокурору рассказывайте о страсти, а мне не надо!

Глава 36

Надя спустилась на один пролет, затем остановилась и подняла голову. Залесский смотрел прямо перед собой и крутил сигарету между пальцами. Губы его бесшумно шевелились. Он нервно морщил нос, отчего очки подрагивали, словно живые.

— Ничего у нас с вами не получается, Олег Иванович, — с горечью прошептала Надя и продолжила спускаться. — Ничего…

Внизу она растерянно огляделась в поисках Кораблева, но того нигде не было видно. Оно и понятно, человек на работе, у него дела, и он не обязан по первому зову подставлять Наденьке ни жилетку для слез, ни плечо, в которое можно было уткнуться.

На первом этаже Чарушина отошла к окну и достала телефон.

— Мамуль, привет! Вот звоню, чтобы узнать, как у тебя дела. Что ты сегодня ела на завтрак? Гречневую кашу? Круто! А какая у вас погода? — Надя прижалась к краю стены и стала водить пальцем по пыльному подоконнику. — Солнце… А у нас дождь. Да, опять. Хмуро очень… Совсем осень… Нет-нет, у меня все хорошо! Ты не беспокойся, ладно? Варенье будешь варить? О, это здорово. Из лепестков роз? Для Павла?.. — голос Наденьки дрогнул и засипел. Она сглотнула, прижала ладонь к груди и поморщилась. — Мамуль, я что хотела сказать-то: ты отдыхай побольше, ладно? Береги себя. Я тебя очень люблю.

В оконное стекло Надя заметила высокую тень за своей спиной. Вздохнув, она уловила запах знакомого уже терпкого парфюма. Дорогой запах, настойчивый и вкрадчивый. Чарушина обернулась.

— Максим Викторович… — она поискала глазами Половикова.

Тураев одернул полы, разгладил лацканы шерстяного пиджака и провел ладонью по волосам. Естественный жест, когда мужчину заботит желание понравится женщине.