Компот из сладкой лжи

Они подошли к широким дверям лифта. Тураев нажал кнопку, послышался мягкий шорох вверху. В очередной раз Наденька обратила внимание на глазок видеокамеры в углу над лифтовой камерой. Это не напрягало и даже немного успокаивало.

— А потом она согласилась, — ответил мужчина. — Я перевел деньги, потом вышел этот номер. Ничего особенного.

— А почему Лиза согласилась?

Чарушина вошла внутрь лифта и сейчас смотрела на свое отражение в зеркальной стене.

— Я не знаю, — Тураев стоял за ее спиной и смотрел прямо на нее. — Наверное, передумала. Зачем отказываться от возможности посветить лицом и получить пусть небольшой, но кусочек славы? Впрочем, все ведь понимают, кто платит за это.

Наденька отметила про себя, что взгляд Тураева стал немного мягче. Возможно, это была игра приглушенного света, и все же, холодной стали в его глазах стало заметно меньше. Бетонный король притягивал к себе внимание, ловя каждое ее движение и вздох.

— Я поражаюсь вам, Наденька, — сказал он, и голос его, низкий, с хрипотцой, вызвал мурашки на Надином затылке. — Сколько же самообладания в такой хрупкой женщине! И, определенно, смелости…

— Вы о том, что я здесь с вами одна? — спросила Чарушина, стараясь не выдать охватившее ее волнение.

Она могла бы сказать, что на самом деле боится, но не того, о чем он думает или имеет в виду. Что-то внутри нее в этот момент съеживалось от ожидания того, что способно перевернуть ее мир с ног на голову. Казалось бы, все уже произошло — ее мир рухнул, но было еще кое-что, о чем Наденька еще не знала и, скорее всего, даже не догадывалась. И именно поэтому она была полна нехороших предчувствий, как будто продолжала стоять на том самом краю обрыва, с которого могла упасть и разбиться. Стояла и готовилась сделать этот последний опасный шаг.

— Вам не нужно меня бояться, — сказал Тураев ее отражению. — Я никогда бы не смог сделать вам больно или неприятно.

— Вы не знаете меня, Максим, — Надя отвела глаза, прислушиваясь к тому, как движение лифта постепенно замедляется. Большая квадратная кнопка с цифрой "13" загорелась ярко-оранжевым цветом.

— Я не суеверен, — усмехнулся Тураев, поймав ее взгляд. — К тому же, это последний этаж. Не люблю, когда над моей головой кто-то ходит.

— Но ведь вы не жили здесь с Лизой.

— Какая разница? Все, что я делаю, а тем более строю, состоит из моих собственных предпочтений. Это и есть здоровый эгоизм.

— А женщины? — вырвалось у Чарушиной. — Если бы Павел не заставил вас жениться на Лизе, то как бы вы…

— Не надо, Наденька, — остановил ее Тураев. — Я вам уже объяснял свое отношение. Это не было браком в полном смысле этого слова, а всего лишь соглашением. Никакой близости, никакого насилия над волей и никаких… кхм… детей, — добавил он.

— А если бы Лиза на момент вашего соглашения все-таки родила ребенка? — прищурилась Чарушина.

Лицо Тураева моментально окаменело.

— Я спрашиваю об этом не из любопытства, — поспешила добавить Надя. — Вы в курсе, что я адвокат по семейным делам, так что вопросы защиты детей для меня основополагающие. Простите, если залезла в личное, но с юридической точки зрения…

Двери раскрылись. Перед ними оказался внушительный холл и панорамным окном.

— … с юридической точки зрения… — повторила Надя и подошла к окну. — Неужели вы и этот пункт прописали в соглашении? — Она замерла, разглядывая развернувшийся вид на город.

— Да, именно так я и сделал, — Тураев встал совсем близко, так, что их плечи почти соприкасались. — Внес его в соглашение, которое предложил мне Ржевский.

Наденька поежилась.

— И что на это сказал Павел?

— Сказал, чтобы я не беспокоился. В общем-то, и сама Лиза производила впечатление порядочного человека, хоть и с большими странностями.

— Однако вам все же казалось, что вас обвели вокруг пальца, — хмыкнула Надя. — Незнакомая женщина, о которой вы ничего не знали и не хотели знать, жила в вашей квартире на ваши деньги, пользовалась вашим положением и…

Тураев резко развернулся к Наде. Она увидела тот самый, знакомый ей блеск в его глазах, но выдержала его и не отшатнулась.

— Это была моя плата за собственную нечистоплотность. И поверьте, за это время я многое передумал, чтобы осознать и признать очевидность своего поступка. Ржевский, конечно, редкостная сволочь, но я даже благодарен ему за это. Если он останется жив, то…

Надя побледнела.

— Простите меня, — быстрым жестом ладони Тураев словно поставил точку в своем монологе. — Идемте, вам нужно выпить воды.

Он открыл двери единственной квартиры на этаже и вошел первым. Обхватив себя за плечи, Наденька постаралась побороть вновь возникшее сильнейшее волнение. Но оно накрывало ее горячими волнами и никуда не хотело уходить. Чарушина знала, что сейчас она как никогда близка к самой сердцевине этой жуткой и необъяснимой истории…

***

— Ох… — не удержалась Чарушина от возгласа, когда увидела перед собой огромное пространство с темным паркетом и стенами, покрытыми узорчатой штукатуркой.