Компромат

— Ну проходите, Клавдия Васильевна, рассказывайте.

— Дело вот какое…

… Это, конечно, была безумная затея, позвонить Горбачеву. Но ничего лучше Клавдия не придумала. Президент СССР, как ни странно, вспомнил Клавдию сразу, очень обрадовался, пригласил в свой Центр в понедельник в удобное для нее время.

— Но мне надо сейчас, Михаил Сергеевич, — сказала Клавдия, стараясь вложить в эти слова как можно больше убедительности.

Горбачев молчал довольно долго. А потом сказал:

— Высылаю машину. Назовите свой адрес.

…Сейчас они сидели в гостиной, сидели одни.

Горбачев медленно листал бумаги, вынутые из пакета с голой девицей. Клавдия старалась на пакет не смотреть и ругала себя за то, что не переложила документы во что-нибудь более приличное. Просто все случилось так ошеломляюще быстро.

— Да-а, задачка. Задачка с двумя неизвестными, — наконец сказал хозяин. — И вы хотите, чтоб я позвонил Президенту?

Клавдия молча кивнула.

— Но вы, конечно, знаете, что у меня с ним отношения не самые лучшие?

Клавдия снова кивнула.

— Знаете, я вообще такого унижения, как после путча, никогда не переживал. Как мальчишку какого-то… — Он с досадой махнул рукой. — А ведь это я его вытащил в Москву! Я его защищал…

Клавдия опустила голову. Да, у хозяина накопилось много обиды на нынешнего Президента. Зря она все это затеяла.

Клавдия помнила последнее выступление по телевидению Президента СССР. Ему даже мая не подали. Очень торопились спихнуть…

— Так что вот так, уважаемая Клавдия Васильевна. Любить нам с Президентом друг друга не за что…

— Понятно, — кивнула Клавдия. — Вы извините.

Она поднялась, чтобы забрать документы.

— Но я позвоню, — вдруг сказал Горбачев. — Какие тут личные обиды? Дело ведь сейчас не в этом, правда?

Хозяин тоже поднялся:

— Ну одно неизвестное разгадали. Теперь — второе. Это уж я сам, вы извините. — И вышел из гостиной.

Клавдия сидела как на иголках. Но почему-то почти не волновалась.

— Поехали, — сказал Горбачев, вернувшись. — Второе неизвестное разгадано. Президент ждет нас.

В машине всю дорогу молчали. Только один раз Михаил Сергеевич повернулся к Клавдии и спросил:

— Вы этим делом занимались?

— Нет, это, так сказать, во внерабочее время, — ответила Клавдия.

— А в рабочее?

— В рабочее? — задумалась Клавдия. Действительно, чем она сейчас занимается? — Ах, да. Порнография…

— Порнография? — почему-то обрадовался собеседник. — Вы занимаетесь борьбой с порнографией? С вот такой? — показал он на голую девицу на пакете.

Клавдия покраснела — надо было заменить пакет…

ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ

Понедельник. 3.29–5.00

Чубаристову снова снился черный шар. Он летал-летал, туда-сюда, качался, взмывал, плавал, а потом вдруг стал с неимоверной быстротой опускаться прямо на его голову.

Бах!

Бах-бах-бах!

Чубаристов вскочил.

Спросонья не понял, что это так гремит. Оказалось, кто-то стучал в дверь.

На нетвердых ногах подошел, на всякий случай взведя курок «глока».

— Кто?

— Боров, это я, — услышал он голос Генерала.

— Охренел? Четыре ночи! — заворчал Чубаристов, пряча пистолет и открывая дверь.

То, что сейчас уже почти четыре часа ночи, для него самого было новостью. После визита к Лине и Мише он отправился по ресторанам, а потом пил с какими-то странными людьми где-то в подвале, но это уже помнил смутно.

— Ну ты даешь, — поморщился Генерал, разгоняя рукой запах перегара. — Ну-ка давай собирайся. Поехали!

— Куда?

— К цыганам! — зло сказал Генерал. — Иди в душ, быстро!

Виктор поплелся в душ. Генерал последовал за ним.

— Я мыться буду, — предупредил Чубаристов.

— Я тебе спинку потру, — сказал Генерал. — Ты давай очень-то не размывайся. Нас Маршал ждет.

Чубаристов вдруг вспомнил свой навязчивый сон про шар. Неприятно заныло под ложечкой.

— А что за дела?

— Узнаешь. Дела серьезные.

Через полчаса они катили в машине, Генерал отпаивал Чубаристова ядреным рассолом, приговаривая:

— Никакие алказельтцеры, никакие андрюсансверы не действуют на русского человека так хорошо, как простой огуречный рассол, да, Витя?

Чубаристов чувствовал, как хмель улетает из его головы и тела, но на его место вползает липкий, тягучий страх.

В такое время его еще не поднимали. Такой спешки не было никогда. И никогда задание не давал ему сам Маршал.

— Что там, Глушаков? — спросил он.

— Надо подчищать концы, — мрачно сказал Генерал. — Надо действительно ставить точку.

Маршал на этот раз был при параде. Подтянут, чист, бодр.

— Ну, Виктор, — сказал он, усаживая Чубаристова в кресло. — Помнишь о нашем последнем разговоре?

— Да.

— Помнишь, я тебе сказал, что задание будет ответственное?

— Да.

— Готов?

— Да, готов.

— Тогда — за работу.

— А можно подробнее? — сказал Чубаристов, заметив, что и Маршал отчего-то волнуется.

— Можно. Знаешь этого человека? — И Маршал положил на стол изображением вниз фотографию. — Его надо убрать.

Чубаристов протянул руку и перевернул фотографию.

Седые волосы, грубоватое лицо, открытая улыбка.

Президент…