Комсомолец

Продуктов сейчас в магазине было значительно больше, чем в перестроечные времена. Без извращений в виде пармезана и устриц, но и не пустые полки. Мясо (уже узнал у Пашки Могильного, что свинину, говядину и курицу лучше покупать на рынке), молочка, крупы, овощи – все самое необходимое в гастрономе продавалось. Печенье на развес, конфеты («Белочку» нужно «доставать», как утверждал Пашка), соль, мука и сахар (помню, какие очереди отстаивал за ним в начале девяностых). С хлебом проблем нет (но за ним все же лучше ходить в булочную). Креветки, кальмары и морская рыба. Около бочки с соленой килькой я задержался (пять копеек за килограмм!). Но все же сделал над собой усилие – направился к выходу. За килькой обязательно вернусь… в другой день.

* * *

До появления соседей по комнате я успел провести разведку боем на кухне – пожарил картошку с салом и чесноком. Замахиваться на грандиозные блюда не стал: все же отсутствие в комнате холодильника и теплая сентябрьская погода за окном накладывали ограничения, заставляли готовить только то, что можно съесть здесь и сейчас. Быстро восстановил навыки приготовления пищи, в прошлый раз применявшиеся еще во времена семейной жизни (потом все больше ходил по столовым, кафе и ресторанам – экономил время, но не деньги).

Славка и Пашка еще у порога уловили запахи (картошка у меня вышла недурственной, вкусной, даже без применения привычного набора специй: не обнаружил в комнате ничего, кроме соли и чеснока). Заулыбались, увидев на столе сковороду. Рванули в комнату, но я строгим окриком заставил парней остановиться, вернуться к порогу, переобуться. Аверин в предвкушении потер руки. Бросил на кровать дипломат, поспешил к столу. Приподнял крышку, зажмурился, вдохнув исходивший от еще парившей картошки аромат.

– У-у-у, – протянул он. – Да ты у нас рукастый парень, Санек, настоящий повар.

К столу подошел Могильный.

– Нет, по кружке пива бы еще к картошечке, – сказал он.

– А лучше по сто граммов, – сказал Аверин.

Тоскливо посмотрел на шкаф, где спрятал вчера пустую бутылку из-под «Столичной».

– Мойте руки, – велел я. – Не то будут у вас вместо пива и водки глисты.

– Строгий ты, Сашок, – заявил Пашка.

– Зато справедливый, – ответил я.

– Он моего сержанта из учебки напоминает, – поддакнул Аверин.

– Нет, но в пивнушку-то мы все равно пойдем? – спросил Могильный.

– А то! – заявил староста. – Поедим – и сразу туда. Санек, ты с нами?

Я поднял руки, точно пытался защититься.

– Пиво пить? Нет, это без меня.

– Так мы в общагу только для того и заглянули – чтоб тебя позвать!

– Теперь считайте, что пришли ради жареной картошки.

– Картошка – хорошо, – сказал Аверин. – Но для пивной сегодня есть повод. Нас с Пашкой приняли в народную дружину. Осталось кое-что уладить, но это уже ерунда. Через неделю у нас будет первое дежурство.

– Разбегайтесь, воры и грабители, – без энтузиазма в голосе добавил Могильный.

– Чем не повод отметить, Сашок? Мы угощаем!

– Нет уж, – ответил я. – В этот раз без меня. Меня еще после вчерашнего… мутит.

Парни засмеялись.

– В таком деле без тренировки никак! – заявил староста. – В студенческие годы сделать это – самое время. В жизни тебе этот навык пригодится.

«Надеюсь, в этой жизни обойдусь без него», – подумал я.

Сказал:

– Обязательно потренируюсь. Но в другой раз.

Сегодня вечером поход в пивную не входил в мои планы.

* * *

Пашка и Слава ушли отмечать зачисление (или будущее зачисление?) в народную дружину – шумные, радостные. Я не особенно стремился посетить советскую пивную: предчувствовал, что останусь недоволен современным сервисом. Но все же намеревался попробовать нынешнее пиво – чисто из интереса, чтобы сравнить со своими любимыми сортами из будущего. И непременно исполню это желание, но потом. Совесть не позволила мне сегодня отправиться с парнями, потому что я тоже решил вечером сделать свой вклад в борьбу с преступностью (хоть и понимал, что вряд ли мой поступок принесет ощутимый эффект).

В прошлой жизни редко пользовался общественным транспортом: хватало личного и служебного автомобилей. Здесь же машина пока была не средством передвижения, а предметом роскоши. Проезд в автобусе стоил столько же, сколько и килограмм кильки – пять копеек (и это без обратной дороги). Еще в салоне, поглядывая сквозь пыльное стекло на проплывавшие за окном фасады домов, я прикинул, что бороться с маньяками до получения стипендии будет возможно, но накладно. Сегодня только среда, а я собирался дважды в день ездить на автобусе до выходных. Десять копеек в день. У меня теперь есть к маньякам и собственные счеты!