Кому на Руси жить

Князь отнимает руки от перил, складывает на груди, устремляет задумчивый взор прямо перед собой. За ту минуту, что он молчит, медленно раскачиваясь с носков на пятки, я ни разу не вдохнул, опасаясь спугнуть девку-удачу. Змеебой занял прежнее положение на бочонке, он и другие бояре с советами не лезут, также как и я молча ждут решения князя.

Наконец Рогволд прерывает непростую думу.

— Дерзок ты зело, братец, этого не отнять, — тем же ровным голосом констатирует князь. — Но будь по-твоему, мое слово в силе. Зовите Вендара!

Дрозд подходит к Рогволду ближе и снова что то втолковывает. Князь внимает боярину, не сводя с меня прищуренных глаз.

— Эй, как там тебя! — говорит мне полоцкий владыка. — Вендара здесь пока нету, за ним сейчас пошлют. Поначалу с кем-то из молоди стукнись, прав про темноту-то, а там поглядим.

Я пожимаю плечами, мне одинаково с кем драться.

— Ну, кто силён на кулачках? — сочным театральным баритоном сотрясает округу Рогволд. — Кто там в дружину хотел, выйди, покажи себя!

Я оглядываюсь и вижу, что публики прибавилось в разы, двор забит озорной, любопытной ребятней, круглолицыми молодухами, пришедшими поглазеть на удаль ухажеров, знающими во всем толк мужичками постарше и даже согнутыми в пояснице древними бабками. Господи, да на хрена ж их сюда всех запустили!? Делать что ли им нечего, пошли бы лучше по хозяйству поработали, нашли цирк!

Из смешавшейся очереди претендентов в дружинники на приглашение князя с желанием вызвался крепкий, широкоплечий парень, пять минут назад смещённый мной с первого места. Судя по горящим на смуглом лице глазам, он совсем не прочь накостылять мне и отомстить за задержку.

Поснимав с себя все железо, стягиваю красивый пиджак, отдаю все в руки выскочившего испод земли Гольца.

Из терема по приказу Бадая выносят две пары зимних рукавиц с небольшим отворотом, сшитых мехом внутрь из шкуры какого то пушного зверя. С некоторым удивлением узнаю, что рукавицы эти являются древним прообразом боксерских перчаток и призваны выполнять похожие функции, что и привычный мне спортивный инвентарь.

Кисти внутри свободно, хотя из за меха рукавица кажется довольно толстой. Часть ее приходится зажимать в кулак, чтобы не слетела. Чую, удары с этими штуками на руках обещают быть жесткими, да и самому в скользких варежках травмироваться можно в легкую.

В общем-то со здешней манерой рукопашного боя я уже успел ознакомиться. Минимум защиты, широкие, размашистые удары в голову и короткие тычки по корпусу без какой либо претензии на технику и работу ног. Против такого набора излишне даже стойку принимать. Практически не сходя с места, с опущенными руками трижды уклоняюсь от ударов своего оппонента, заставляю его дважды остановить мой летящий в цель кулак лицом и упасть без памяти посреди купеческого подворья.

Помолчав, собравшийся народ одобрительно заворчал. Поверженного мной парня отлили ледяной колодезной водой, подняли на ватные ноги и увели.

— Гэк! — довольно крякает князь Рогволд и машет рукой: — Давай следующего!

Следующего? Хм, ну давай, хоть разомнусь…

Снова выкрикнули желающих, коих, однако, сразу не находится. Не спешит никто меня лупить и после повторного приглашения. Даже кандидаты в новобранцы задумчиво мнутся. Мне же лучше, думаю, уговор есть уговор. Вряд ли Вендар десятерых стоит, чтобы устраивать мне кулачный марафон.

— Что ж вы, мужички вировские, или нет средь вас удальцов?! Сами по себе перевелись иль бабы не пущают?

Слышится трепет смешков, мордастые девки алеют щеками, кидают по сторонам ищущие лукавые взгляды. Животрепещущий вопрос князя растворяется в тёплом воздухе. Вижу как Дрозд подзывает одного из гридней. Тот охотно освобождается от меча и топорика, скидывает на землю кожаную жилетку с железными вставками и направляется прямиком ко мне.

Вы серьезно? Я должен отбуцкать представителя власти на глазах у самой власти? А мне за это ничего не прилетит? Кидаю вопросительный взгляд на Мишу, тот уверенно кивает: не дрейфь, можно.

Лады, проверим из какого теста слеплен этот колобок.

Княжий дружинник мой ровесник, одного со мной роста и комплекции. На круглом, загорелом лице вздернутым торчком выделяется короткий нос, голубые глаза глядят наивно, но уверенно, пухлые губы решительно сжаты.

Гридень надевает рукавицы, сжимает кулаки, крепко хлопает ими друг о друга, затем, изрыгнув глухой, неприятный звук, занимает напротив меня позу уставшего борца «руки на поясе».

На всякий случай поднимаю руки в защиту.