Кому на Руси жить

Окидываю взором тонкие рахитичные березки позади полоцкого строя и мысленно соглашаюсь с Вендаром: очень похоже, что там на самом деле начинается топь, забираться в нее вряд ли кто-нибудь рискнет. Хотя возможен и вариант с неожиданным ударом с тыла от знающих тропы земиголов.

Что и требовалось доказать! Даже я, будучи полным дилетантом, предполагал подобный исход. Он совсем малохольный, Рогволд ваш? Добегался, загнал себя в тупик, умирать приготовился. Пусть дорогой для врага ценой, но все же умирать. Вот кому это было нужно?

— Уходить надо, — шепчет Вран. — Заметят.

— Мы что, не будем им помогать?

— Не сейчас.

Я с удивлением вглядываюсь в непроницаемое лицо полоцкого десятника. Интересно знать что он задумал. Предполагать измену как-не хочется, хотя чужая душа такие потемки — мама не горюй!

— Имей в виду, Вендар, у меня там друг, брат, можно сказать. Я за него пасти всем порву, включая себя самого.

Десятник прищуривает оба глаза, смотрит в упор.

— У меня вся дружина — братья, — цедит. — Каждого не убережешь.

Он начинает покидать опушку, врубив задний ползучий ход.

— Эй, гляньте!

Бдительный Куля указывает глазами направо, где в паре сотен метров у подножия огромного, черного валуна под крайними деревьями появилась группа из сорока-пятидесяти человек в добротных доспехах, в круглых шлемах, похожих на старые мотоциклетные «пол-яйца». На вид не лезут, жмутся под камень, хоронятся в лесной тени.

— Что происходит, Вендар? Кто это?

— Думаю, что это сам Вилкус и есть. Ждет, когда его рать размотает дружину из клубка в нитку, ударить готовится. Самых сильных вокруг себя собрал и ждет. Сам закончить желает.

Хм, надо быть дюже борзым, чтобы на князя храповик высунуть, а уж про то, чтобы завалить, перебив всю дружину, вообще речь вести страшно. Вилкусу, вот, не страшно, у него вполне реальный шанс на самостийность нарисовался, только полный дебил зубами в этот шанс не вцепится.

— Который Вилкус?

— Не знаю. Говорят, он ростом со Змеебоя.

Среди хорошо вооруженных земиголов особой статью выделяются пять человек, который из них идейный вдохновитель и непосредственный руководитель восстания — непонятно.

— Может ломанем его, пока не отдуплился?

— Не сдюжить, — уверенно молвит десятник. — Обождем покуда волчонок терпение потеряет, в бой кинется, за ним и пристроимся.

Вендар посылает гридней упредить и подвести поближе наших чудо-воинов. Вдвоем мы в течении часа наблюдаем три людские волны, накатывающие с равными промежутками на таящую полоцкую дружину. Лично я наблюдаю с замиранием сердца, все гадаю — как там Рваный? Неужели наравне со всеми бьется? Или раненых перевязывает? Плохо видно, далековато все таки, но даже с такого расстояния понятно, что гриди приходится очень непросто. Звон и стук сливается в единый общий гул, словно в одно место согнали десятки кузнецов и плотницкую бригаду с молотками да топорами. Сверкает на солнце, вздымаясь вверх и опускаясь на головы, боевая сталь, мелькают копья и стрелы.

На наших глазах дружина методично перемалывает всех желающих, не сделав назад ни единого шага, только с треском смыкались над павшими товарищами щиты русов. Трупов на поле прибавилось в разы, на некоторых уже по-хозяйски топчется нетерпеливое воронье. Без бинокля точно посчитать невозможно, но мне кажется, что воинов в «стене» осталось не больше пяти десятков. Из набегавших земигольских волн откатиться удалось лишь считанным единицам — у гриди тоже нашлись луки.

В стане полоцкого князя трижды гневно и отчаянно гудит басовитый рог, заставляя невольно втянуть голову в плечи.

— Чего это они?

— Рогволд Вилкуса призывает, — делает предположение Вендар и тут же приглушенно велит всем приготовиться.

Земиголы предпринимают попытку оттащить с поля своих убитых и раненых, чтобы не мешали следующей волне. Полочане отпугивают их стрелами. Разозленные прибалты выкрикивают горячие проклятия в адрес упорных русов и сбиваются в плотную кучу для последней атаки.

Я тихонько прошу своих родных разбойничков особо не подставляться, держаться вместе, желательно недалеко от меня, объясняю как страховать друг дружку. В такой свалке, что нам предстоит, бывает все, но терять любого из них мне бы страшно не хотелось.

Земиголы получают сигнал к решающей атаке. С глухим, звериным ревом они бросаются через поле к ожидающему их строю раза в три уступающей по численности полоцкой дружины. Взметнулись редкие стрелы, практически в упор опрокинув с десяток земиголов и началось месилово.

Я вручаю Жиле один из своих мечей, продеваю руку в лямки щита.

— Держись за мной, — велю Гольцу, напяливая на голову шлем со вставленным внутрь войлочным подлшлемником. — Жопу мне прикрывай, чтоб никакая падла не подкралась! Копье не потеряй, я тебя умоляю!

Вендар придирчиво осматривает все ли поддели брони.

— Ну, Долюшка, не подведи! Гридь, вперед!