Кому стоять у станка

Однажды меня вызвал начальник цеха и, объяснив ситуацию, предложил мне сделать два резьбовых калибра. Я ответил, что не знаю, как их делают, что для меня это просто непосильная задача.

— А ты попробуй, — настаивал начальник, — не боги горшки обжигают. Сделаешь калибр — сразу присвоим тебе 7-й разряд.

Седьмой разряд в мои-то годы! Это было заманчиво. У меня был тогда друг и учитель — замечательный мастер токарного искусства, в совершенстве знавший все десять специальностей, в том числе и токаря-лекальщика, Павел Александрович Шведов. Прежде чем прийти на «Пневматику», я три года работал под его руководством на другом заводе. Вспомнив об этом, я согласился сделать калибры, выполнить, казалось бы, невозможное.

После беседы с Шведовым стало понятно, что даже такой замечательный учитель не в состоянии передать мне на словах все тонкости, которые надо знать при изготовлении резьбового калибра. Но кое-что он мне все-таки втолковал.

Три дня возился я с резьбовым калибром, оставался вечерами, но результат оказался неважным: в измерительной лаборатории сказали, что мой калибр — безнадежный брак, и объяснили, по каким причинам он не годен. Ошибки были почти по всем элементам. Стиснув зубы, я принялся за новый калибр, съездил еще раз к Павлу Александровичу. Его советы были для меня просто бесценны, без них я бы, наверное, никогда не стал токарем-лекальщиком.

И вот, наконец, наступил день, когда Центральная измерительная лаборатория завода дала заключение: резьбовой калибр для шпинделей врубовой машины 90×6 миллиметров годен по всем элементам. Меня опять вызвал начальник цеха, поздравил, пожал руку и сказал: «Спасибо, видишь, я в тебе не ошибся. Ты выручил цех. Со 2 января 1938 года присваиваем тебе 7-й разряд».

Вряд ли следует рассказывать о всех тонкостях и секретах тогдашнего токарно-лекального дела. Сейчас многое изменилось: появились «умные» машины, приборы и станки, упрощающие сложную работу токаря-лекальщика. Как-то я попробовал проанализировать искусство токаря-лекальщика, разложить его на слагаемые и выделить то основное, что отличает эту специальность от токаря вообще.

Половина тех знаний, которые тогда были необходимы для изготовления резьбовых калибров, теперь не нужна. Но другая половина будет необходима токарю-лекальщику еще долго. Токарь-лекальщик и сейчас обязан уметь делать прежде всего две вещи: снимать резцом стружку толщиной в одну сотую миллиметра с заготовок из различных сталей или твердых сплавов; уметь изменять конфигурацию детали в закаленном виде, точно выдерживать линии профиля резьбы, наблюдая через микроскоп с сорокакратным увеличением.

Мне пришлось иметь дело с множеством различных приборов и овладеть совершенно новыми для токаря понятиями. Пришлось изучить термическую обработку, причем довольно глубоко, что для обычного токаря совсем не обязательно. Пришлось вникнуть в работу Центральной измерительной лаборатории завода, познакомиться со многими тонкостями в области измерения углов, профилей и других параметров, научиться пользоваться универсальным микроскопом и оптиметрами. Если раньше при изготовлении различных червячных фрез и дисковых фасонных резцов одна сотая миллиметра казалась мне высшим пределом точности, то теперь эта «сотка» стала весьма грубой величиной. Пришлось развивать в себе так называемое «чувство микрона», т. е. умение чувствовать при обработке и измерении одну тысячную долю миллиметра.

Первое условие, которое стоит перед начинающим токарем-лекальщиком — это способность вырабатывать в себе это «чувство микрона». И еще одно требование — руки не должны быть влажными. Без «чувства микрона» нельзя сделать современный резьбовой калибр, а если стали влажными руки — нельзя браться за концевые меры длины.

Что такое концевые меры? Это набор небольших закаленных стальных пластинок различной толщины (от 0,3 до 300 миллиметров), изготовленные с точностью до одной десятитысячной доли миллиметра и доведенные до минимальной шероховатости. Их поверхности настолько тонко обработаны, что если их сложить, то под действием молекулярных сил они как бы «прилипают» друг к другу.

Токарь-лекальщик не может проработать без концевых мер ни часу. Если у него хоть немного увлажнятся руки, то, взяв в них плитку, он неизбежно оставит на ее зеркальной поверхности следы, переходящие быстро в коррозию. Такая плитка будет не пригодна к работе. Сами плитки проверяют на специальных приборах-интерферометрах, позволяющих измерять с точностью до одной десятитысячной доли миллиметра.