Кому в Раю жить хорошо…

– Нелегко принимать такие решения, но надо, – пытливо взглянул на нее Дьявол, принимая важный вид. – Маня, ты за кого: за рыбу, или за безопасность?

– Я? – Манька задумалась, и Борзеевича с Дьяволом почти не слушала, вопрос застал ее врасплох. – Я за то и за другое. Нам с озерными ссориться никак нельзя. Останутся без рыбы, припомнят нам. Они все-таки наша передовая позиция. Но если посмотреть на карту… – Манька повертела карту в руках, примеривая ее на местности, внимательно изучая и то, и другое, – если закрыть реку здесь и здесь, и пустить ее по другому руслу… Сюда! Вода затопит дорогу, и тогда переход закроется, и мест для размножения рыбы у озерных будет в три раза больше. Тут мелкое место.

– Гениально, – ухмыльнулся Дьявол.

Манька взглянула на Дьявола, подозревая, что надоумил ее он. Раньше ей бы такое в голову не пришло. Как-то уж слишком быстро она сообразила, сориентировавшись на местности…

Пить мыслительную материю оказалось приятно. Земля, может, не слышала ее, но признала, что сознание ее здесь.

– Вот-вот, говорил я ему, давай Маню дождемся! – недовольно проворчал Борзеевич в сторону озера. Он как-то сразу осунулся, расстроился.

– А ты русалку за ним пошли, – подсказала Манька.

– Так они все отправились. Там у них что-то вроде смотрин. Весна скоро. У водяных – пора свадеб. Обещали только к вечеру вернуться.

– Так бы сразу и сказал, что русалок у тебя увели! – Манька прыснула в кулак. – Поголоси, легче будет! – подтрунила она над стариком.

– Не будет, – Борзеевич тяжело вздохнул. – Это у меня от Дьявола: один, один, всегда один… У меня от них голова светлее становится, когда рученьки их белые старика обнимают, но размножаются они только своими, водяными.

Дьявол с сочувствием посмотрел на Борзеевича, оскалив острые, как у вампиров зубы.

– Я рассчитывал на заморскую кухню, ну ладно, обойдемся окрошкой, – смиренно проговорил он, поглядывая на Борзеевича свысока. – Вижу, нынче шеф-повар из тебя никудышный.

– Нет-нет, – спохватился Борзеевич, – я сейчас. Ты, Маня, пробегись, а после отдохни до вечера, мы позовем, когда будет готово. Гостей нынче много соберется.

– Да, пожалуй, отдохни, а я Борзеевичу помогу, – Дьявол сразу оказался в фартуке, в поварском колпаке, поправившись в плечах и в животе.

– Ну, избы будут на месте сидеть, пока я сплю? Пусть делами своими занимаются, а я там, – махнула она в сторону навеса.

Сделав пару кругов, она вернулась во временное пристанище.

Но ей не спалось. Мысли в голову лезли всякие. Она вернулась, но после пережитого часть ее осталась там, в Аду. Потрясение было слишком сильным. Наивно полагать, что сразу же, после того как она столько узнала о себе, все будет как прежде. Она и не ждала, что все останется по-старому, и как бы Дьявол не пытался отвлечь ее от черных мыслей, картины Ада вставали перед глазами одна за другой всеми своими ужасами. Именно к этой жизни ее вели, готовили, подталкивали. И все чудовища, которые в этом участвовали, были уверены, что им самим Ад не грозит. Она словно разделилась сама в себе, и одна ее часть была раздавлена, уничтожена, а вторая чужая, противоестественно спокойная, вызывающе озабоченная собой.

Все-таки какие-то достижения у нее были.

Уснула она незаметно, и почти сразу же ее разбудили, сообщив, что баня натоплена.

Манька вскочила сразу же, едва заслышав про баню. Ничего так не поднимало ее от хандры, как изба-банька. Против правил, банька отошла подальше от снующих туда-сюда поваров, накрывающих на стол, спустившись к самой реке. В бане было жарко, веник замочен, и в баночках стояли заморские соли и масла, неведомо как сюда попавшие, губка в крупных дырках, не пойми из чего, и редкий гребень, похожий на рыбий скелет – наверное, русалочий подарок, доставленный с синего-синего моря.

«Везде подарки!» – растерялась Манька, выйдя в предбанник и заметив на полке еще и пару крупных жемчужных ожерелий и две разные диадемы, выставленные будто напоказ.

– Это не подарок, это мы иногда моемся, как все, – услышала она голос, бархатистый и звонкий, как будто зазвенели серебряные колокольчики.

В дверь заглянула сначала одна русалка, потом вошла вторая.

– Это… а у вас ноги! – сообщила Манька, никогда не видев русалок в полный рост прежде.

– По земле мы ногами ходим, – объяснила одна из русалок.

Они были похожи между собой, как две капли воды, и Манька вдруг заметила, что уже где-то видела их смазливые личики.

В Аду, вспомнила неожиданно она.

Благодетельница походила на них, как одна из них. Русалки ничуть не смутились, подзывая ее к себе.

– Есть у нас сестрица, рожденная на земле, – таинственно поведала одна, грустно взглянув на Маньку.

– Не совсем сестра, – поправилась другая. – Видишь ли, мы рождаемся из яйца, а оно зачинается нашим отцом от морских сирен, а та, другая, вышла из чрева Бабы Яги, но зачатая от семени нашего батюшки.