Кому в Раю жить хорошо…

Она всегда знала, что необыкновенное ее качество, не свойственное каждому человеку, проникать глубоко в суть вещей, принесет ей удачу. В тот вечер она немного выпила, чуть-чуть, а утром проснулась ни свет, ни заря – и пришла в офис первая.

И сразу же поняла, какую сотворила глупость, когда девушка за соседним столом начала доказывать, что вечером оставила в столе печенье, которого на утро не оказалось. И все обернулись к ней. В обед у кого-то пропали документы. На следующий день кошелек, оставленный на столе, мимо которого она невзначай прошла…

Манька казнила себя, но было поздно. Она уже пожалела, что согласилась на эту работу и потеряла свою. Счет шел на дни, которые ей оставили, чтобы подобрать замену. Этого не скрывали, ждали, и снова дрались за место.

Мужчина остановился у двери, плотно затворив ее за собой, едва взглянул на нее и заговорил. И Манька внезапно поняла, что взгляды мужчины и присутствующих в комнате, были обращены в определенную точку пространства. Взгляды не рассеивались, они фокусировались на отсутствующем в памяти объекте. Человек рядом с мужчиной, к которому он обращался, оставался невидимкой, прошел не только мимо сознания, но мимо земли.

Манька вздрогнула, вглядываясь в пустое пространство.

Как догадка, мелькнула искаженная тень. И исчезла. Вынырнула в другом месте. И снова исчезла… Она уже не сомневалась, что людей в помещении много больше, чем ей удалось вспомнить. Она вернулась по времени в тот момент, когда та самая девушка с нижнего этажа пригласила ее к себе, напоила чаем, и проводила…

До актового зала!

У самых дверей сознание поплыло, и она провалилась во тьму, будто ее связали и сунули в тесную клеть.

Манька внимательно наблюдала.

Вот человек: он как будто положил руки на чьи-то плечи… Вот еще один – потеснился, кому-то не хватило места… Этот повис в воздухе…

Она до боли прикусила губу, пытаясь понять, сколько их, ее мучителей, но боль ушла и видение рассеялось.

Она снова стояла посреди каменистой местности.

Черт сидел на земле и улыбался снисходительно, слегка наклонив голову. Это снова была она, но отражал ее он несколько иначе, больше похожей на ту, какой она себя знала. Руки у него все еще дрожали – совсем как у нее до пятнадцати лет, пока не научилась контролировать себя. И после дрожали, но не так, чтобы считаться церебральным паралитиком.

– Эх, ставлю на кон сырую землицу! – предложил черт тепло, душевно.

Будто поставил все, что у него было, и уже облагодетельствовал ее. Колода прыгала в руке. То один, то другой палец нервно скрючивался. Манька закусила губу: в сырую землю разве что гроб положить, на что это он намекает?!

Она слегка растерялась: карты были в его руке, значит, они вернулись по времени. Их уже, в принципе, не существовало на белом свете, они переварились в ее желудке.

– А что, есть еще вареная? – холодно спросила она, покосившись по сторонам.

Черт как-то необыкновенно подозрительно уставился на нее, слегка смутившись.

– А если на бессмертную сущность? – слова его прозвучали заискивающе.

«На душу что ли?! Или на меня?» Она окинула черта скептическим взглядом, усмехнувшись про себя: заманчиво выиграть у черта. И страшно любопытно: свои карты в помощь, или и они черту послужат? Если сырую землю предлагал, значит и бессмертие с подвохом.

– А с меня что? – спросила она безразлично.

– Так… один в один! – не задумываясь, ответил он.

Теперь его движения стали настолько ловкими и оточенными, что Манька поняла, у черта не выиграть. Ни своими, ни чужими. И на какого рожна ей сдалось бессмертие черта? Ей бы вампира отстегнуть.

«Фу, совсем запутал!» – с некоторым раздражением подумала она, улавливая в повадках черта легкое дежевю. Не иначе у Дьявола учился загонять человека в сеть словами.

– Я в азартные игры не играю, – ответила она неуверенно.

А вдруг он предлагал проиграть сознание вампира? Или, еще лучше, его самого? Себя-то уже не проиграешь, заложили всем, слева и справа, и просто заложили – стеночкой!

Она сложила руки за спину и прошлась взад-вперед, раздумывая, в какую сторону ей податься. Грешников в Аду было не видать, и вообще, ничего такого, о чем ей рассказывали Дьявол и Борзеевич. Туда ли она попала?

Ад был немноголюден.

Опять же, если Ад – твердая основа вселенной, то грешников можно было не искать – проще пешком добраться до другой звезды… Человек во вселенной занимал незаметное место. Черт еще раз переменился и стал похож на самого себя: черненький комок шерсти, с красными углями вместо глаз. Прошелся рядом, тоже заложив руки за спину, копируя ее, но не внешностью, а передразнивая походку. Сплюнул на одном конце маршрута, сплюнул на другом.

Манька на такое кощунство не решилась, а хотелось!

Она обернулась, смерив его сердитым взглядом.

И так ли уж был прав Дьявол, когда сказал, что в Аду ее ждет дружеская поддержка? По черту не скажешь, что он ждал ее, не спешил узнавать. Она вдруг представила, как жалуется черту на свое житье-бытье, как тот берет ее за руки, ведет куда-то вдаль по серым каменистым пустошам.

Может, попробовать? Но черт опередил ее.