Конь бледный (СИ)

Слюсарь подошел к воротам, со всего размаха пнул, прислушиваясь к глухому гулу стальной пластины. Потом еще раз, еще, еще. Нога уже заболела, когда со стены раздался недовольный женский голос:

— Ну чего долбишь? Чего надо?

— Переговоры! У нас есть предложение к вашему главнюку! — осклабился Слюсарь, опасливо поглядывая на автомат в руках грудастой охранницы. Оружие она держала вполне уверенно, и полковник не сомневался — в случае чего дамочка перережет его очередью, и ни на секунду не задумается — надо ли это делать.

— У кого это — у нас? — охранница скорчила презрительную физиономию, и ловко сплюнула за парапет, целясь в макушку Слюсаря. Плевок рассыпался в воздухе, но несколько капель прилипло к щеке полковника, что не доставило ему радости.

— Мы с зэ-ка переговоров не ведем! Пошел нахрен отсюда, пока башку не разнесла! — Охранница передернула затвор, и демонстративно шевельнула стволом. — Пошел отсюда!

— Это любимая жена здешнего императора, его советница. — Слюсарь про себя молился о том, чтобы Бог дал разума тупоголовой девке и она не начала стрелять. — У императора есть к вам выгодное предложение, и он хочет, чтобы ваш главный его выслушал! Открой ворота, и давай сюда главного!

— Любимая жена? — хохотнула охранница, но ствол опустила. — Прямо кино какое-то! Комедия!

— Ага! — с ожесточением вполголоса констатировал Слюсарь. — Щас обхохочсуь, как смешно! Правда, Коля?

Зимин не ответил. Он автоматически прикидывал — как можно было бы взять штурмом крепость. По первым прикидкам — это сделать можно, и довольно-таки несложно. Если учесть, что защитников крепости не так уж и много, а протяженность стены сотни метров. И в том случае, если штурмующие не будут бояться умереть, потому что потери у них превысят обычное соотношение атакующих к обороняющимся. Тут три к одному никак не обойдешься. Скорее — десять к одному, если не больше.

Тут же быстро сделал расчеты по защите периметра — вот здесь поставить пулеметы, тут — снайперов, выбивать командиров. Только есть ли у них снайперы? Это же просто женщины, которых едва научили держать в руках автоматы! Регулярные стрельбы? Ну палят они в сторону мишени, так и что? Палить — одно, а попадать — другое.

Захватить оружие, перестрелять охранниц — это было бы не очень сложно. Только не по душе. Совсем не по душе. Одно дело — убивать злодеев, и другое дело — своих… землян. Хотя… женщины ничего ему не сделали, а вот надзирателей… этих — рука бы не дрогнула. Нет, не дрогнула! Особенно одного прапорщика. Любитель поглумиться…

У Зимина заныли ребра, будто вспомнив дубинку-«демократизатор», он нахмурился и Слюсарь понял это по-своему:

— Ага! Ничего смешного! Дура-дурой, сидит за стеной, и не представляет, что тут делается!

— А что тут делается? — хмуро спросил Зимин, внимательно следя за стеной, за будкой над воротами — не раздастся ли автоматная очередь. От женщин всего можно ожидать. Если им сказали, что всех непрошенных гостей надо встречать автоматной очередью — она выполнит это не раздумывая. Женщины всегда отличались исполнительностью до идиотизма. Сказано сделать — значит делай! И не задумывайся — зачем! Впрочем, возможно в нем сейчас говорит мужской шовинизм, Зимин подсознательно не допускает, что женщина может принять верное решение в критической ситуации. Война — не женское дело.

Ждать пришлось недолго. Прошло менее пяти минут, когда на стене появился мужчина в камуфляже с майорскими погонами — крепкий, можно сказать могучий, с цепким взглядом темных глаз под нависшими дугами надбровий.

— Я майор Конкин, комендант крепости. Кто передо мной?

— Что он говорит? — спросила Хелеана, разглядывая чужака. Ее глаза щурились на солнце, сегодня на ней была самая прозрачная из всех ее вуалей, практически не мешающая смотреть.

Слюсарь перевел, и Хелеана ответила:

— Я супруга Властителя, его советник, мое имя Хелеана. Властитель предлагает провести переговоры, у него есть к вам выгодное предложение. Я уполномочена его озвучить.

Слюсарь снова перевел.

— Хелеана? — переспросил Конкин, будто вспоминая это имя, помолчал, махнул рукой. — Входите.

Через минуту калитка в тяжелых воротах открылась, Хелеана махнула рукой и делегация, слегка уже поджарившаяся на солнцепеке, медленно потопала к ожидающей в дверях молодой женщине, смотревшей на «гостей» серьезно, нахмурив брови. Ее «калашников» был снят с предохранителя (Зимин заметил), а палец лежал на спусковом крючке. Одно неловкое движение — и все полягут, распоротые смертоносной очередью. Не дай бог…

— Ты палец-то сними со спуска! — не выдержал Слюсарь, проходя мимо девушки. — Споткнешься, нажмешь, и что нам тогда?