Конаково. Хроники одной любви

Прошло несколько лет, когда Максим вновь оказался в Конаково. Они уже крепко дружили с Тимофеем, вместе готовились к экзаменам, играли в карты, собирали вечеринки. Именно Тимофею пришла в голову мысль остановиться в одном из многочисленных пансионатов на берегу Волги. Поехали втроём. Третьим стал их одногруппник – Георгий. Он вёл свою родословную из династии Багратионов. Прямым предком и непосредственным основателем их княжеского рода считал Давида IV Строителя. Георгий был интеллигентен, маниакально чистоплотен и аккуратен. Миловидная внешность и мягкие манеры делали его приятным собеседником. Тимофей стал называть его Грузия-фильм, но кличка не прижилась, и он остался Давидом⁴. Максима Тимофей называл Джедаем⁵, насмехаясь над его страстью к саге Джорджа Лукаса.

Пансионат «Медик» отказал им в приюте сразу, как только узнал, что у них нет путёвок. Варвара вышла замуж, и помогать не захотела.

В магазине, покупая водку, познакомились с бойкой старушкой. Нина Николаевна, кастелянша базы отдыха «ВИАМ», согласилась помочь ребятам. За скромную денежку, она поселила всю компанию на дебаркадер, который всё равно пустовал по причине ветхости. Белья им выдали в избытке, и обещали помочь с продуктами. Что-то они привезли с собой, но основную часть планировали достать на месте.

– Где можно картошку купить? – Хозяйственный Давид не тратил время даром.

– А чего её покупать? Вон на колхозное поле идите и копайте сколько надо.

Ребята переглянулись. Воровать они были не приучены, к тому же с государственной собственностью связываться не хотелось.

– Ладно, пошли со мной, отсыплю чуток.

В чулане, до потолка набитом картошкой, насыпая клубни в пакет, вежливый Давид поинтересовался, не тяжело ли ей одной такой огород держать.

– Какой огород?

– Ну, где вы всю эту картошку выращиваете.

– Бог с тобой сынок, старая я уже с огородом возиться. Вечерком выйдешь на поле колхозное, благодать, раздолье, чуток подкопаешь себе на похлёбку и ладно. Много мне старухе надо.

Давид посмотрел на тонны картошки, но благоразумно промолчал.

***

В первый вечер сели играть в карты. Максим остался при своих. Давид проиграл мытьё посуды и уборку дебаркадера на восемь лет вперёд. Проблема дежурств была решена с присущим Тимофею изяществом.

К концу недели пищевой рацион было решено разнообразить. Пошли по грибы.

Переправились на другой берег. Георгий остался сторожить лодку и писать акварели, а Максим с Тимофеем вошли в лес. Через полчаса хождений, их загнал на дерево жуткого вида волкодав. Ещё полчаса они ждали, пока семилетняя девочка с отвратительными бантами в тощих косичках увела своего Тузика обедать в другое место.

Через три часа решили возвращаться. Добыча была скромная, но на два ужина достаточная. Пяток подберёзовиков, три белых, пакет сыроежек и горсть лисичек.

Давид, увидев их, заворчал:

– Что так долго? Сколько можно грибы собирать? Я пока вас ждал, по берегу прошёлся, всю лодку грибами завалил.

Действительно, посередине лодки возвышалась не малая куча грибов. Из съедобных среди них была только чага⁶. Каждый гриб, который Тимофей выкидывал из лодки, Давид провожал тоскливым взглядом.

– И этот не съедобный? – спрашивал он про крепкий оранжевый мухомор с гладкими ровными белыми пятнами.

– И этот? – заступался несостоявшийся грибник за бледную поганку.

На обратной дороге, Тимофей развеселился, и решил поучить Давида плавать.

В институте всем надо было заниматься каким-то спортом на кафедре физкультуры. Максим, у которого были свежи воспоминания о первой поездке в Конаково, состоял в секции самбо, Тимофей – в секции любителей преферанса, а Георгий, житель Поти, семнадцать лет проживший на берегу Чёрного моря, в группе не умеющих плавать.

– Тимочка, не надо, я ещё не очень уверенно держусь на воде.

– Ты второй год ходишь в бассейн, можно на разряд сдавать.

Тимофей никогда не был любителем долгих дискуссий и уговоров, и просто столкнул Давида в реку. Тот вцепился в планшир⁷.

– Плыви, ты же умеешь!

– Пустите меня обратно, – цедил сквозь сведенные от напряжения зубы Давид.

Все попытки друзей разжать его пальцы, оказались безуспешны. Ни тлеющая сигарета, ни весло, не могли заставить его отпустить лодку. Так он и подплыл к дебаркадеру, держась руками за борт.

Грибы удались на славу, но быстро кончились. А вместе с грибами кончились деньги. Было решено отправить Максима в Москву за деньгами и продуктами. Ему к тому же нужно было на дежурство.

Утром Давид нашёл в кухне погрызенную мышами, пыльную вермишель. Достал из заначки баночку варенья из грецких орехов и пообещал накормить всех «сладкой кашей».

Спасибо тебе дорогой Георгий. Как замечательно, что каши было так мало. Ведь даже те несколько ложек, которые Максим протолкнул в себя, долгое время не могли найти своего места. Лучше всего поведение пудинга в теле Максима, описал величайший русский поэт, Венечка Ерофеев:

«…то клубился где-то между чревом и пищеводом,

то взметался вверх, то снова опадал.