Конан Бессмертный

Девушка приложила палец к губам, призывая Конана к молчанию, и повела его вперед. Стена сомкнулась за его спиной. Конан по пятам следовал за провожатой, не снимая руки с рукояти меча. Он был уверен, что Жазмина отнюдь не желала ему зла, — в противном случае, верно, она избрала бы иной способ свидеться с ним, — и все-таки варвар, привыкший повиноваться инстинктам, был настороже.

Они поднялись по каменной лестнице, потом вновь нескончаемо шли темноватыми коридорами, пока наконец девушка не остановилась перед какой-то дверью, заглядывая внутрь сквозь маленькое отверстие на уровне глаз. Потянула рычажок, и дверь открылась. Они перешагнули порог.

— Подожди здесь, господин, — сказала девушка. — Я скажу госпоже, что ты пришел.

И она выбежала вон, прошуршав тонкой тканью одежд. Конан передернул плечами и стал оглядываться.

Комната была обставлена со всей роскошью, присущей восточным владыкам. Шелковые занавеси, золотая посуда, бесценные вышивки, отделанные драгоценными камнями… Впрочем, в комнате царило не только богатство, но и изысканный вкус. Конан тотчас понял, что попал в женский будуар: достаточно было взглянуть на туалетный столик с драгоценным зеркалом туранской работы, уставленный золотыми, серебряными, нефритовыми сосудиками с мазями и бальзамами, приготовленными лучшими искусниками Востока. Женская рука чувствовалась и в убранстве огромной кровати с ее плотными шелковыми занавесями и балдахином шемитского золотого шитья.

Конан не сдержал одобрительного кивка. Сам он был по-воински неприхотлив, но, став королем, научился понимать толк в обстановке покоев.

Звук открываемой двери прервал его размышления. Конан круто обернулся, хватаясь за меч, но рука его тотчас же замерла. Перед ним стояла Жазмина.

В ту первую их встречу ее красота едва расцветала: насколько помнилось Конану, ей не было еще двадцати. Тринадцать минувших лет превратили ее в зрелую женщину. В глазах Деви по-прежнему светился недюжинный ум, позволивший ей удержать за собой трон; но облегающие шелковые одежды свидетельствовали, что хрупкая девичья фигурка приобрела влекущее очарование. Немало поэтов прославились, воспевая красоту своей Деви. А ядовитые уста злопыхали, что, дескать, на невольничьем рынке Султанапура за нее отвалили бы тысячу с лишним таларов…

Прекрасное лицо Жазмины залилось счастливым румянцем. Она протянула к Конану руки, шепча:

— Мой горный вождь… ты возвратился ко мне…

Кровь гулко застучала в висках киммерийца. Широко шагнув, он оказался подле Деви и подхватил ее на руки. Ее теплое тело затрепетало у его груди.

— Никто не побеспокоит нас, мой горный вождь… Я отослала стражу прочь до утра и крепко заперла дверь. Тринадцать лет я ждала, чтобы ты однажды вернулся… и обнял меня… Я не ведала счастья с того самого дня, когда мы расстались после битвы в долине Фемеш. Обними же меня крепче… Сделай так, чтобы ни один из нас до смертного часа не позабыл эту ночь…

В это самое время в другой части дворца, в богато убранной комнате сидели пятеро мужчин. Прихлебывая из золотых кубков вино, они слушали рослого смуглолицего человека, говорившего:

— Время настало! Сегодня или никогда! Я только что узнал, что Жазмина зачем-то отослала два десятка солдат, которые обычно охраняют ее покои. Женский каприз, не более, но отчего бы им не воспользоваться?

— Государь Ченгир, — вмешался один из заговорщиков, — так ли уж необходимо убивать Деви? Я сражался с туранской кавалерией на наших границах и мечом прорубал себе путь, попав в засаду, устроенную дикими горцами, но стоит мне подумать о том, чтобы пойти и хладнокровно зарезать спящую женщину…

Смуглолицый Ченгир повернулся к нему:

— А мне, думаешь, это по вкусу, Гхемар? Но что делать, если это необходимо для блага Вендийского королевства! Пора обновить нашу кровь! Надо усилить власть, а для этого необходимы новые завоевания. Мирное правление Деви скоро сделает нацию мягкотелой. Мы, раса воинов-завоевателей, унизились до строительства плотин и дорог для мерзостной черни из низших каст! Не-е-ет, Деви должна умереть. Трон перейдет ко мне, и я без промедления поведу кшатриев к новым завоеваниям! Мечом создадим мы новую империю, захватив Кхитай, Уттара Куру и Туран! Потоками крови смоем мы горцев с Химелийских хребтов! Весь Восток дрогнет и поколеблется, когда прогремят наши громы! День и ночь в Айодию станут прибывать караваны верблюдов, нагруженных бесценной добычей… Ну, кто со мной?

Четыре изогнутых клинка до половины вышли из отделанных золотом ножен. Полководцы громким шепотом выражали предводителю свое полное одобрение.

Принц Ченгир взмахнул рукой, восстанавливая тишину: