Конан Дойл и Джек-Потрошитель

Через час, продолжая обход, он вновь оказался у того же дома и тут увидел, что у подъезда стоит кэб. Он хотел было спросить у кэбмена, что привело его сюда в три часа ночи, но тут уже знакомая дверь растворилась и в ней показался другой констебль, который нес на руках девушку, которая час назад провожала джентльмена.

— Что случилось? — спросил констебль.

— Бегите в дом! — крикнул полицейский, втаскивая потерявшую сознание девушку в кэб. — Там еще одна помирает! На втором этаже!

Комли кинулся внутрь и помог выйти Алисе Марш. Той было так плохо, что она с трудом переставляла ноги. Ее полицейские тоже уложили в кеб рядом с товаркой — Эммой Шрайвелл.

Кэб покатил к госпиталю Св. Фомы.

По дороге констебль спросил Эмму:

— Чем вы отравились? Что такого съели?

— Мы пили пиво и ели рыбу… — с трудом ответила девушка. — А потом он дал-нам по три пилюли, такие вот длинные пилюли.

— Усатый, в очках? Тот самый, которого вы провожали час назад? — спросил Комли. Девушка не удивилась вопросу:

— Да, это был он.

Когда кэб доехал до госпиталя, Алиса уже была мертва. И все попытки врачей спасти вторую девушку не увенчались успехом. После шести часов страшных мучений Эмма умерла.

Крим был в восторге.

Он прочитал отчеты о двойном убийстве во всех газетах и носился по пансиону, читая их вслух хозяйке. И, как обычно, уверял, что знает убийцу. На этот раз он избрал на эту роль студента-медика Харпера, который снимал комнату в том же пансионе.

— Побойтесь Бога, мистер Нейлл! — умоляла его хозяйка. — Ну что вы говорите!

— У полиции есть доказательства! Они там получили письмо от одного человека!

А тем временем, не прекращая приготовлений к скромной и тихой свадьбе с Лаурой Саббатини, Крим занялся писанием пасквилей — он сообщил отцу Харпера, что знает о вине его сына и ждет отступного, он сочинил еще два письма…

А случилось это так.

Нанеся визит невесте и обсудив с ней вариант покупки загородного дома, он попросил Лауру написать под его диктовку два письма. Одно письмо районному судье, в котором говорилось, что убийца — студент Харпер. Все сведения об этом есть у детектива Мюррея. Затем он продиктовал невесте письмо к детективу Мюррею, сообщая, что все доказательства .вины Харпера есть у какого-то Кларка… Невесте же доктор сообщил, что выполняет тайное задание Скотленд-Ярда по разоблачению опасной банды преступников. Лаура ему поверила, потому что невесты всегда верят своим женихам.

Как назло, никто не обращал внимания на все эти письма, и это выводило Крима из себя. Он совершил величайшее преступление сезона — использовал и убил двух проституток сразу — и хоть бы что! И когда через несколько дней он понял, что даже самые желтые газетки потеряли интерес к этому делу и никто не намерен более писать о преступлении века, он в полном отчаянии отправился искать еще одного слушателя — и выбрал для этого фотографа Хейнса, который снимал комнату в том же пансионе и не выносил сумасшедшего доктора. И когда доктор стал доказывать ему, что студент Харпер — страшный убийца, притом рассказывать об убийстве со странными подробностями, которых вроде бы и знать не должен, например описывая обстановку в комнате убитой девушки, фотограф припомнил странное поведение Крима после предыдущих подобных убийств.

Прервав разговор с доктором, фотограф ушел к себе.

Догадка, проникшая в его сознание, была столь невероятна и находилась так далеко за пределами здравого смысла, что он сам себе не мог поверить. Не может же быть, чтобы он в течение нескольких месяцев жил под одной крышей и даже столовался со страшным маньяком, которого многие почитали Джеком-потрошителем?

И всё же он не мог отбросить подозрения — уж очень всё совпадало!

На следующее утро фотограф Хейнс пришел в Скотленд-Ярд, дождался инспектора, который вел это дело, и выложил ему свою версию — убийцей является доктор Нейлл.

Инспектор, естественно, не поверил фотографу — в Лондоне, переполненном слухами о появлении нового Джека-потрошителя (или возвращении старого), число свидетелей превышало все возможные пределы. Но фотограф Хейнс был человеком разумным, внушающим доверие, и, главное, в разговоре инспектора с ним всплыло имя студента Харпера, — а письма с доносами на него инспектору попались на глаза всего два дня назад. Доктора Нейлла вызвали на допрос. Он явился в тех же очках, в том же шелковом цилиндре, владеющий собой, холодный и гордый. И уже через час допроса инспектор был убежден в том, что в руки полиции попал страшный преступник, масштабы преступлений которого далеко превосходят достижения Джека-потрошителя.

Но полиция вела допросы осторожно, несколько дней Крима, настоящее имя которого всплыло уже вскоре, допрашивали с утра до вечера, а тот явно получал наслаждение от этой ситуации — наконец-то он опять в центре внимания.

Только после нескольких дней допросов он был арестован по обвинению в написании шантажных писем. Третьего июня ему было предъявлено обвинение в убийстве Матильды Кловер, затем еще трех девушек.