Конан и Морская Ведьма

— Нет, пусть бегут, — решил Конан. Он хромал, правая рука была сильно повреждена, и он с трудом держал в ней меч. Из раны постоянно сочилась кровь, пробиваясь через грубо закрученный жгут. Даже фантастические силы Конана истощились в этой жестокой, продолжавшейся целый день битве. — Мы удержим позиции и подтвердим нашу победу, — заключил он. — Надо срочно спасать все и всех, что осталось в воде. Нам нужен каждый человек, которого мы сумеем спасти. А также людям надо дать шанс зализать раны и отпраздновать. Мы расчистим море и отправимся к Аграпуру. Эфрель не понравится, конечно, что мы позволили ее врагу улизнуть, но мы прикончим Марила позже. А сейчас я не могу ни о чем думать, кроме горячей ванны, выпивки и нескольких ласковых поцелуев, чтобы забыть о боли. Мы утомлены, перевозбуждены и можем сами сжечь Аграпур этой ночью.

Он нахмурился, окинув усталым взглядом свой здорово поредевший флот. В конце концов, араиши тоже, наверное, устали от непривычно затянувшейся охоты и теперь, пожалуй, закусывают. Море казалось сточной канавой смерти. Вода была полна обломков кораблей, на поверхности плавали тела тысяч людей.

Конан видел в глубине громадные тени, пирующие среди обломков. И это не были араиши.

Глава восьмая

Буйство и ликование, царившие в Призарте, не коснулись только северной части Дан-Легеха. За пределами черной цитадели город шумно отмечал победу повстанцев. Таверны и бордели были переполнены. Люди высыпали на улицы и в переулки, где толпы гуляк радовались жизни, праздновали и пировали, не задумываясь о следующей битве.

Оксфорс Альремас, пришедший с докладом в личные покои Эфрель, стоял в несколько напряженной позе, потягивая светлое вино из хрустального кубка. Пеллинский дворянин был безупречно ухожен и облачился в широкий парчовый плащ и шелковые чулки. Могло показаться, что он только что вернулся с придворного бала, а не с кровавой битвы.

— Меня совсем не радует моя победа, она омрачена тем, что Нетистену Марилу удалось ускользнуть, — проворковала Эфрель.

Альремас вытер губы благоухающим носовым платком.

— Наверное, неприлично говорить плохо о человеке, который спас тебе жизнь, — начала она по-светски утонченно, — однако, я думаю, что Конану следовало бы послать погоню за Марилом. Как раз еще была возможность догнать чудом уцелевших беглецов до темноты. По-моему, Конан просто выдохся. Ему надоело сражаться. Разумеется, сойдя с корабля, он не стал терять времени, а сразу направился в кабак, чтобы напиться и затеять мордобой с простолюдинами.

— Боги тьмы даровали мне победу, — продолжала в раздумье Эфрель. — Не больше, чем через неделю Аграпур сдастся мне. И тогда Нетистена Марила вытащат из дымящихся руин его былого величия и приведут ко мне в цепях, опозоренного и жалкого. Хорошо, я подожду. Моя месть будет только еще желаннее от этой непредвиденной задержки.

— Я полагаю, ты напомнила Конану, что императора надо взять живым, — подсказал ей Альремас. — Конечно, не положено критиковать старших по званию, но мне кажется, что киммериец не слишком-то старается сохранить Марилу жизнь. Вспоминая поведение его людей во время битвы, остается только удивляться, что Нетистен Марил не погиб в этой мясорубке.

Единственный глаз Эфрель вспыхнул, зло глядя на бывшего фаворита.

— Этого не должно случиться, — прошипела она. — Его должны привести ко мне живым! Любой ценой!

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы твои желания были исполнены, — пообещал Альремас.

— И Мкори, — выдохнула Эфрель. — Мкори тоже должна быть доставлена ко мне целой и невредимой! Ты понял?

— Я понял, моя королева, — заверил ее вельможа. — И я постараюсь сделать так, чтобы Конан не забыл о твоем приказе.

Он поставил на стол свой бокал и встал на колени перед ее диваном.

— Эфрель, позволь мне командовать флотом, который ты собираешься направить на Товнос. Конан уже сделал свое дело. Теперь он стал опасен. Ты думаешь, что это ты используешь его, а мне кажется, что это он использует тебя.

— Достаточно, — огрызнулась Эфрель. — Я пользуюсь мужчинами, пока они мне нужны, и без сожаления выбрасываю их на помойку, но делаю это, только когда захочу. Твое дело следить, чтобы мои желания выполнялись. И не дай бог, чтобы твоя зависть к Конану отвлекла тебя от этого дела! А сейчас ступай. Я хочу побыть одна.

Альремас встал с колен, четко отсалютовал и удалился. Однако в глубине его глаз тлела ненависть.

Эфрель допила свое вино и почувствовала, что гнев несколько утих. Полулежа на диване, она рассматривала картину на стене. Сверху на нее смотрела Эфрель из другой жизни.