Конан и мрачный серый бог

некоторые, вынесенные Конаном. Конечно, она не была приучена к этому виду

путешествия. Он осмотрел её, ища признаки любого тяжелого заболевания, потом

вернулся к осмотру груды мертвецов.

- Символы три треугольника в пределах круга выгравированы на этих

безрукавках, - отметил он рассеянно, когда отделил больше мертвецов и изучил их.

- Большинство воинов, если они наемники, не украшает себя знаками одного

вида или разными. Что из этого?

- Я видел похожие на них на юге столицы Немедии, - ответил Конан. – Если я

вспомнил точно, эти люди были прихожанами Ибиса.

- Это так, молодой человек! - спокойные слова, казалось, прибыли из

ниоткуда.

- Крoм! – Конан отскочил назад, поднимая меч.

Сивитри шипела от удивления, выхватив свой меч из ножен и держа наготове,

поглядывая на проход позади них.

Конан тогда заметил, что он стоял в удлиненной тени человека, того, кто стоял

выше и позади него. Он разворачивался и искал на вершине скал. Утесы не были

настолько круты здесь, где проход закончился.

Там находился худой старик, одетый в тунику с длинными рукавами и бриджи

великолепного белого шелка. Его тонкая, серебристая борода выросла от его

морщинистого лица и неслась вниз к бледным кожаным ремням его сандалий,

118

завиваясь немного вверх. В узловатом кулаке он сжимал конический жезл из дерева

алебастрового цвета. Его пояс был бесцветен из плетеных веревок, с плоской

серебряной пряжкой, исполненной в виде символа подобного украшавшего

безрукавки убитых. Пряжка была единственной частью украшения среди его

простых предметов одежды.

- Крoм? – Старик повторил эпитет Конана, качая головой. Он стукнул своим

жезлом о землю и исчез.

Конан кружился и просматривал вершины скал, скошенный утес, и изгиб пути

позади него, ничего не находя.

- Исчез! – констатировала Сивитри, проявив замешательство, пожал своими

плечами. – Как? Это не может быть!

- Это снова так, - прибыл голос.

На сей раз, высохший незнакомец стоял в конце тропы, где она выводила к

плато.

- Не тяжело верить увиденному вашими глазами, но также легко они могут

обмануть.

Он приблизился к ним и остановился на расстоянии длины меча от края

отвратительной груды. Конан держал свой меч в руке, но не поднимал его.

Внезапно тишина воцарилась в проходе, и киммерийцу только тогда стало понятно,

что мухи прекратили гудеть. Он мельком взглянул на ужасную кучу, его волосы

встали дыбом. Мухи лежали неподвижно на земле.

- Крoм! Откуда…

Множество новых морщин появилось на бородатом лице, когда старик

улыбнулся. Но его брови оставались нахмуренными, как будто в печали, или

недоумении.

- Не Кром, молодой человек, нет действительно, я! В туманных залах тумана

ниже его горы из серого камня пребывает он в размышлениях, никогда не

интересуясь делами этой местности. Но, как и он, ты – воин Киммерии, он укрепил

твои мускулы, той ум и твою душу, - вздохнул он.

Сивитри дернула ногами в седле. Она немного насупила брови и двинулась в

сторону Конана.

- У тебя лицо как у этого Каран-о, это должно быть от сильной жары,

поскольку это не может быть он. Твои движения достаточно быстры, старик!

Сообщи имя и твою цель, или, если ты – дух, исчезни и не беспокой нас больше. У

нас есть срочное дело, которое не причинит тебе никакого беспокойства.

- Никакой я не дух… ничего, кроме усталой плоти и старой крови, которые, в

целом, формируют человека, известного как Карантес, жрец Ибиса.

Конан не мог скрыть сомнение.

- Карантес? Прибыл тогда, следовательно, из вашего храма в далеком

Ханумаре? Или ты обманываешь нас некоторыми жреческими фокусами?

- Вы могли бы сказать и то и это. Поскольку, когда я стою здесь в воротах

Kaeттa, я стою одновременно в пределах Седьмого Кольца Молитвы на крыше

храма в Ханумаре, купаясь там в ярком солнечном свете. Это злое колдовство

вовлекло меня и других в этот вопрос, но времени мало, и никакое

предзнаменование не предупреждало нас относительно судьбы, которая может

скоро охватить нас всех. Святой Ибис, пробужденный от долгой и глубокой дремы

119

умирающими криками его приверженцев, пробудил меня. Он не мог остановить эту

резню, поскольку его храм здесь был полностью осквернен. Он прибыл ко мне в

мысли и перенёс мой дух сюда, где страшные и богохульные деяния были

совершены в пределах сферы нашего родственного храма.

Конан не мог отрицать доброжелательное сияние, которое он чувствовал в

пределах присутствия этого человека, хотя он не знал, был человек святым жрецом

или грязным волшебником.

- Дух? – он спросил с сомнением. – Мужчины говорят, что призраки не

бросают тени, и я узрел твою недавно.

- Как я сказал прежде, глаза могут ввести в заблуждение. Ты видел тень,