Конан – изменник

— Ивор? Я с ним еще не встречалась. Но я знаю людей такого типа — по моему собственному двору! — Ясмела вернулась к столу, упираясь коленом в кресло. Она заглянула Конану в глаза. — Я сыта по горло этими скудоумными и высокомерными аристократами. Они вечно толкутся под ногами, громко вопят о своей чести и своих свободах. Единственное, чего они действительно хотят, — это власти. Власти разорять страну и жестоко притеснять крестьян. Почему же простой народ никак не может понять, что правящий монарх — это единственный его настоящий друг, единственный, кто может укротить всех этих мелких тиранишек? Конан пожал плечами:

— Я встречался в Кофе также и с королем Страбонусом. Между этими двумя сортами тирании разница действительно невелика.

— Да, наверное. Даже мой братец-король Хоссус… — Ясмела вздохнула и поглядела на Конана заговорщически. — С тех пор как ты освободил его из офирских подземелий, он стал королем… но не таким королем, на которого я так надеялась. Днями напролет он все больше и больше занят парадами и дворцовыми церемониями. А ночами упивается лотосовым вином и предается любви с танцовщицами из разных далеких стран. А тем временем у нас на родине заправляют придворные интриганы и мошенники разных сортов. На них оставлено все попечение о государстве. — Принцесса присела в кресло, скрестив руки под своим оперенным декольте. — Ради процветания нашего королевского дома я была вынуждена взять дело в свои руки. Хотя я, конечно, уже поднаторела в подобной работе, но у меня нет официальной власти, пока мой брат считается правителем. Пр-этому я незаметно подсовываю ему жизнеспособные решения, очень осторожно вбивая их ему в голову. Он считает, что это его собственные идеи. — Ясмела покачала головой. — Он совершенно не уважает меня, не испытывает никакой благодарности. Часто поговаривает о том, что неплохо бы продать меня в какой-нибудь гарем к какому-нибудь шемитскому жирному владыке. Чтобы подобная свадьба улучшила его торговые связи,

Конан терпеливо выслушивал принцессу. Сейчас, когда изгибы так хорошо знакомого ему тела были скрыты одеждой, тем больше бросалась в глаза красота ее изумительного лица — влажные, как у газели, зеленоватые глаза, тонкие черты, оливковая бледность кожи. Ее темные волосы спадали роскошной волной. Влажные локоны скользили по ее плечам. Она была и в самом деле изумительной штучкой, дивным призом. Однажды он сумел завоевать этот приз. И был ею одержим. Но сейчас, когда она говорила о своем положении при дворе, он вспомнил обо всех тех причинах, которые заставили его принять решение никогда не возвращаться к ней.

— Да, в самом деле, — ответил он на ее последнюю жалобу. — Хоссус говорил мне о необходимости подыскать тебе подходящего мужа, когда объяснял мне, почему я никогда не… не смогу достигнуть высокого положения в Хорадже.

— Или никогда не сможешь жениться на мне, Конан? — Ясмела поглядела на него пристально.

Она наклонилась вперед, почти касаясь полированной столешницы резного темного оникса голыми грудями. — Боюсь, что здесь ничего не изменилось. Но возможно…

Она внезапно замолкла, когда услышала шаги у входа. Трое слуг внесли блюда на голубом хрустальном подносе. Они расставили их на столе между Конаном и Ясмелой. Всеми цветами радуги сверкали экзотические фрукты, золотистые поджаренные хлебцы, боевой петух в золотистом соусе, пузатые кувшины с вином. Слуги суетились, раскладывая блюда и выставляя винные бутылки, покуда принцесса неторопливым движением не отослала их.

— Я могу доверять этим слугам в том отношении, что они защитят меня. Но предпочитаю не говорить при них о том, что наболело, — сказала Ясмела. — Ах, если бы рядом со мной была моя верная Ватесса! Но она нужна мне сейчас во дворце. Она должна слушать то, что говорится там в мое отсутствие.

Некоторое время они молча ели и пили. Принцесса едва притронулась к пище. Конан же, напротив, наворачивал грандиозные порции, 3aj ливая их водопадами вина. Вокруг его тарелок росла гора костей. Пока они ужинали, солнце почти село. Озеро превратилось в ровное зеркало, отразившее глубокую синеву неба, переливающегося всеми красками заката, от голубого до пурпурного. Со всех сторон оно было окружено резными зубцами горных пиков.

Наконец варвар отодвинул блюдо от себя и громко рыгнул. Тотчас же вбежали служанки. Они зажгли лампы и очистили стол. Затем они принесли хрустальный кувшин, наполненный золотистым южным вином. Ясмела позволила им уйти, а затем встала и направилась к широкой кушетке, стоявшей у стены. Конан последовал за ней, прихватив со стола кувшин с вином. Принцесса подождала, покуда он займет место, а затем уселась сама на шелковых подушках. Она выбрала себе место подальше.

— Ты, как я погляжу, совсем не изменился. Все такой же варвар. Простой, прямой.

— Про тебя такого не скажешь. — Конан вольготно развалился на диване, лаская пальцами изогнутый бок кувшина. Повернув голову, он искоса поглядел на нее. — Ты подросла, моя девочка, и созрела. Я тебя такой не помню.