Конан "Классическая сага"

Конан часто заставал себя в размышлениях о старых временах и старых друзьях. Лица из далекого прошлого вереницей проносились в его голове: Белит, похожая на пантеру, жаркая королева пиратов Чёрного побережья, его первая страстная любовь... Таурас из Немедии, толстый старый ворюга, вместе с которым он сумел ограбить легендарную Башню Слона... Загадочный стигийский чёрный чародей Тот-Амон, чья дорога так часто пересекалась с его собственной, вплоть до их последнего фатального столкновения... Верный, вечно скалящий зубы в усмешке Джуба — чёрный гигант из Куша, вместе с которым ему удалось победить человека из потерянной долины Меру на далеком Востоке... Граф Троцеро Пуантенский; хитрый банкир Публий; благородные солдаты Просперо и Паллантид — все они протянули ему руку помощи и дружбы, когда зависть аквилонского короля Нумедидеса вынудила Конана отправиться в изгнание. Они же стали ему опорой, когда Конан поднял бунт против монарха-дегенерата...

Лица его друзей, любовниц, товарищей и врагов далекого прошлого, на которые он никогда раньше в этой жизни не оглядывался, толпой окружали сурового киммерийца. Воспоминания забытых дней снова наполняли его со все возрастающей яркостью и остротой; именно теперь, когда отчаянные, незабываемые свершения его беспечной юности уже давно умчались в прошлое и Долгая Ночь быстро подступала к нему. «Что ж, — думал он, — годы наваливаются на любого человека, если только ему удалось достаточно пожить. И, клянусь Кромом, Конан ещё увидит свой последний медленно меркнущий закат на заваленном окровавленными телами поле, прежде чем настанет последний миг его жизни!»

— Земля, хо!

Глубоко погруженный в меланхолические размышления, Конан стоял на юте, угрюмо облокотившись на релинг, и наблюдал, как утреннее солнце всплывало из океана и взбиралось вверх по грудам облаков на востоке. Этот крик привел его в себя, и кровь снова упруго запульсировала в жилах.

— В каком направлении? — прогремел его голос.

— Три румба по правому борту, капитан! — отозвался впередсмотрящий с топа главной мачты.

Конан ловко вскарабкался по вантам до середины грот-мачты, и его горящий ястребиный взгляд заскользил по линии горизонта. Впереди, по носу «Красного Льва», запад все ещё тонул во мраке, но справа по курсу под низкими лохмотьями облаков, там, где море смыкалось с небом, виднелась более плотная чёрная полоска. Земля. Внизу на полубаке пираты сгрудились у релингов, указывая пальцами на тёмную линию, и, когда чёрная гряда холмов, ловя сквозь утреннюю дымку предрассветные блики, четче вырисовывалась вдали, с полубака доносились радостные возгласы. Как только Конан спустился на палубу юта, к нему, грохоча сапогами о палубу, подбежал Сигурд.

— Что это, дружище? — спросил ванир. — Антилия, наконец? Во имя солнечного диска Шамаха и серебряного месяца Диметры! Наконец-то пришло время действий! Золото и добыча для всех с приправой из горячей крови, клянусь всеми богами!

Конан хмуро усмехнулся:

— Да уж. Ничего, кроме моря и неба. Два полнолуния на борту этой посудины показались мне двумя столетиями. Но теперь путешествие окончено!

В это время из смотровой корзины раздался громкий испуганный крик:

— Дракон справа по борту, у носа! Плывет прямо на нас!

Дракон! При этом слове Конан почувствовал холодок внутри. Затем он застыл, напряженно вглядываясь вперёд по правому борту.

С неизвестного Запада пришёл он: крылья растопырены, величественно изогнута шея, сверкающая золотым пламенем в блекло-радужном утреннем свете. Его могучая грудь рассекала пологую маслянистую зыбь, глаза горели белыми огнями, и клубы чёрного дыма вырывались из огнедышащих ноздрей. Он мчался по волнам от туманной груды островов прямо на них — титаническая крылатая змея, одетая в доспехи тускло отсвечивающей чешуи, с глазами, подобными сосудам с огнём.

10. Огонь дракона

В кроваво-красной мрачной мгле, где солнце

Заходит в золотой туман,
Забытые империи влачат существование,
Как призраки давно прошедших дней.

Видения Эгшмитреуса

— Все наверх, с оружием! — оглушительный, словно глас рока, раздался рёв Конана.

Громкий голос капитана стряхнул с людей состояние оцепенения, когда с широко открытыми от ужаса глазами вся команда галеона наблюдала приближение чудовища.

— Лучники! На полубак! Яков, подашь сигнал, когда он приблизится на полёт стрелы! Мило, займешься со своими людьми катапультой! Целься четыре румба по правому борту. На руле, два румба к левому борту! Сигурд, ставь бизань! Возможно, нам придется выписывать вокруг него кренделя, как подвыпившему кохийскому крестьянину. Макро, мой шлем и доспехи на ют!