Конан-варвар. Час Дракона

Вымерший край остался позади — здесь жизнь била ключом. Конан вынужденно двигался медленно и осторожно, прячась в густых лесах и держась нехоженых троп. В поздних сумерках подъехал он к имению Сервия Галанна.

8. Угли гаснущего костра

Местность кругом Тарантии счастливо избежала погрома, который пришлось пережить восточным провинциям. Сломанные заборы, вытоптанные поля, ограбленные амбары — все это было и здесь, но огонь и клинки все же не бушевали так, как в других местах.

Лишь одна угрюмая груда пепла и почерневших камней невольно притягивала взгляд. Конан помнил, тут когда-то стояла прекрасная вилла одного из его самых убежденных сторонников.

Король не решился в открытую приблизиться к ферме Галанна, лежавшей всего в нескольких милях от города. Долго ехал он в сумерках по обширному лесу, пока между деревьями не показалась сторожка. Спешившись и привязав коня, он подошел к двери домика, намереваясь послать за Сервием сторожа. Откуда знать, какие враги могли засесть в доме? Войск поблизости не видно, но кто поручится, что они не расквартированы по всем окрестным поместьям?.. Однако, приблизившись, он увидел, как растворилась дверь хозяйского дома, выпустив плотно сбитого человека в облегающих шелковых штанах и расшитом камзоле. Человек свернул на тропинку, уводившую в лес.

— Сервий!

Услышав негромкий оклик, хозяин усадьбы издал испуганное восклицание и обернулся. Его рука метнулась к короткому клинку, висевшему у бедра. Он шарахнулся прочь от высокого, облитого серой сталью силуэта, возникшего перед ним в темноте.

— Кто ты такой? — спросил он. — Кто твой… О Митра! — Он ахнул, и бледность расползлась по румяным щекам. — Изыди! — вырвалось у него. — Зачем ты вернулся из серых долин смерти и пугаешь меня? Пока ты ходил по земле, я всегда был тебе верен…

— Я и в дальнейшем рассчитываю на твою верность, — ответствовал Конан. — Да не трясись ты так! Я из плоти и крови!

Взмокший Сервий нерешительно подошел, вглядываясь в лицо одетого в кольчугу гиганта, а потом, убедившись, что перед ним и вправду не дух, упал на колени и сдернул с головы украшенный перьями берет.

— О государь! Это чудо, превосходящее всякую веру! Главный колокол цитадели отзвонил по тебе много дней назад. Люди говорят, ты умер при Валкии, задавленный грудами земли и камней.

— В моих доспехах был другой, — проворчал Конан. — Но поговорим об этом потом. Если, положим, у тебя на столе найдется кусочек мяса…

— Прости, государь! — вскакивая, воскликнул Сервий. — В твою кольчугу въелась пыль дальней дороги, а я держу тебя здесь и кормлю разговорами. Да простит меня светлый Митра! Теперь я и в самом деле вижу, ты живой, но, клянусь, когда я повернулся и увидел в потемках этакое серое привидение, коленки мои чуть не подломились. Встретить вечером в лесу человека, в чьей смерти убежден, — это ли не страх?

— Пусть сторож позаботится о моем жеребце, он привязан вон за тем дубом, — попросил Конан.

Сервий, кивнув, увел короля в сторону от тропинки. Придя в себя после пережитого испуга, вельможа явно занервничал.

— Лучше я пришлю слугу из дома, — сказал он. — Сторож сейчас у себя, но можно ли в нынешние времена доверять хотя бы и собственным слугам? Будет лучше, если о твоем возвращении не узнает никто, кроме меня.

Подойдя к большому дому, смутно белевшему за деревьями, Сервий свернул на дорожку, которой пользовались нечасто: она вилась среди дубов, посаженных вплотную друг к другу, так что переплетенные ветви смыкались над головой, не пропуская слабый свет сгущавшихся сумерек. Сервий шел поспешно и молча, с явным трудом одолевая снедавший его страх. Он провел Конана в дом маленькой боковой дверью, за которой тянулся узкий полутемный коридор. Все так же тихо и быстро они пересекли его и оказались в просторном покое с дубовым потолком и стенами, отделанными деревом ценных пород. В большом камине пылали целые бревна, ибо осенний воздух дышал ранним морозцем, а на столе из красного дерева аппетитно дымился в каменном противне мясной пирог. Сервий запер тяжелую дверь и погасил свечи, горевшие в серебряном подсвечнике на столе. Теперь комнату освещали лишь блики пламени камина.

— Прости, государь, — принялся извиняться вельможа. — Нынче опасно: повсюду бродят шпионы. Вовсе незачем, чтобы кто-нибудь заглянул в окно и признал тебя. Пирог, однако, прямо из печи: я собирался переговорить со сторожем и, вернувшись, поужинать. Если, государь, ты снизойдешь…

— Света мне хватит, — буркнyл Конан, садясь к столу и без особых церемоний вытаскивая кинжал.

Жадно набросился он на ароматный пирог, запивая его вином со знаменитых виноградников Сервия. Казалось, он и думать забыл об опасности, но Сервий так и ерзал на скамье у огня, нервно перебирая пальцами золотую цепь, висевшую на груди. Беспрестанно косился он на фигурные стекла окна, поблескивавшие в свете огня, а то, вслушиваясь, оборачивался к двери, как бы ожидая услышать за нею чьи-то шаги.

Покончив с едой, Конан поднялся и пересел поближе к огню.