Конан-варвар

Все собравшиеся в помещении выглядели предводителями различных племен, которые сегодня наводнили киммерийскую деревню. Тучный аквилонский генерал с неопрятными волосами и на удивление чистой броней буравил Корина взглядом маленьких поросячьих глаз. Другой, еще более массивный мужчина, явно верховодивший тяжелой конницей, щеголял в латах со связкой цепей. Вождь кушитов имел при себе тяжелую дубинку с шипами из металла и заостренной кости. Лицо еще одного воина украшали незнакомые вытатуированные символы, которые мальчик поклялся запомнить навсегда. Этот тип разглядывал Корина, как кот разглядывает полузадушенную мышь.

И над ними возвышался тот самый человек, который ранее проезжал сквозь ряды аквилонцев. В отличие от остальных, Корин не проявлял к его персоне ни малейших признаков страха. Конан улыбнулся, гордясь выдержкой отца, хотя в синих глазах подростка сквозило холодное презрение к другим.

Военачальник, положа руку на эфес ятагана, с видом принца прошелся вокруг Корина.

— Не считается позором преклонить колени перед Халар Зимом. Вот, например, все эти бойцы покинули свои земли, чтобы присягнуть на верность мне, — человек какое-то время изучал свои ногти, а потом взял в руки большой киммерийский меч. — И поступили они так, поскольку им известно, что однажды я стану Богом.

— Богом или нет, но когда-нибудь и ты падешь, — прищурившись, сказал кузнец.

Военачальник притворно закатил глаза, а затем взмахом руки подозвал кого-то из тени кузницы. Фигура в просторных монашеских одеждах поднесла ему маску, напоминавшую эмблему на щитах захватчиков, только без одного отсутствующего фрагмента. Костяная, оправленная в потускневшее золото и покрытая чешуйками маска, казалось, источала древнее зло. Конан смотрел на нее, одновременно с восторгом и отвращением.

Предводитель взглянул на маску и улыбнулся ее отражению в полированном лезвии меча.

— Ты, безусловно, знаешь, что это такое. Маска Ахерона! Не хватает лишь одной части. И она должна храниться здесь.

На лице Корина не дрогнул ни единый мускул, однако все же по малозаметным признакам его сын понял, что пришелец не солгал. Это открытие потрясло Конана, поскольку он никогда не слышал ни о самой маске, ни о связанной с нею тайной. Возможно, только воинам полагалось это знать, а ему отец просто еще не рассказал. Не успел. Других объяснений быть не может. Уж не о той ли «ответственности» говорил тогда Корин?

Пришелец усмехнулся.

— Твое мужество, киммериец, действительно достойно уважения, но я испытываю очень сильную потребность в последнем куске. Ты можешь отдать его мне добровольно… или умрешь, и я найду это сам.

Кузнец одарил его непринужденной улыбкой, в которой, однако, читался вызов.

— Я предпочел бы смерть.

— Что ж, я так и думал, — кивнул предводитель захватчиков. — Луциус, доверяю тебе эту честь.

Аквилонский генерал выхватил из ножен короткий меч и выступил вперед, поднимая оружие, чтобы обезглавить улыбчивого киммерийца.

Глава 8

Конан стремглав ворвался в кузницу, и через мгновение короткий меч, прочертив в воздухе дугу, начисто отсек нос Луциуса. Аквилонец отпрянул назад, зажимая рану ладонью, чтобы хоть как-то остановить кровотечение. Отрубленный орган еще не успел достичь пола, а Конан уже атаковал Халар Зима.

Юный киммериец и предводитель захватчиков закружились в смертельном танце. Блокировав резкий выпад большим мечом, Халар Зим пинком ноги в грудь отправил мальчика прямо в объятия кушитского вождя. Корин сделал движение к военачальнику, но огромный, украшенный цепями человек, ударив кузнеца между лопаток, поверг его на колени.

Халар Зим коснулся мочки своего правого уха. Удивленно посмотрев на испачканные кровью пальцы, он все же смог выдавить из себя улыбку.

— Это твой сын? Безусловно, это твой сын. И, знаешь, он мне нравится.

Конан зарычал и сумел бы вырваться, если б на помощь кушиту не пришел воин с татуировками.

— В нем много огня, киммериец, — продолжал захватчик. — Ты должно быть им гордишься, как и любой отец, имеющий послушного ребенка.

Корин промолчал, и мальчик последовал его примеру.

— Увы, иногда ребенок может доставить не только радость, но и душевную боль. Или ослабить родителя.

Халар Зим отдал отрывистый приказ, который намертво отпечатался в мозгу Конана, хотя язык был ему не знаком. Тут же двое подручных бросились к кузнецу и сковали его цепями. Потом великан в броне вышел во двор и скоро вернулся со стальным шлемом размером с ведро, наполненным мелким металлическим ломом. Он обмотал его цепью, один конец прикрепив к оковам Корина. После чего гигант перекинул другой конец через стропила и приготовился поднимать шлем над головой киммерийца.

Халар Зим махнул помощнику в монашеском одеянии. Колдун протянул руку и провел пальцем по шлему. Начертанный символ ослепительно вспыхнул и сразу потух, но внутри шлема стал нарастать жар. Конан пришел в ужас, видя как на его глазах все истории про магию, которые обычно рассказываются шепотом у костра, воплотились в реальность от простого жеста.