Кондотьер

Собственно, большинство мелких польских дворянчиков уже давно не имело своего мнения, послушно выражая волю магнатов. И вот эти самые магнаты представляли собой нешуточную угрозу… которую нужно было вывести из игры любым способом. Чем и занялся его величество, опираясь на помощь Анри Труайя, Граевского и верных людей. Особую опасность представляли пятеро. Кардинал Родриго Касинский, князь Николай Радзивилл, гетман Ходкевич и еще двое магнатов, по своему могуществу и влиянию равных иным европейским монархам: киевский князь Николай Кострожский и сандомирский воевода Ян Костка, один из прежних кандидатов на польский трон.

Относительно кардинала Родриго… Вообще-то, на территории Речи Посполитой проживали граждане самого различного вероисповедования: католики (на западе и северо-западе), православные (на востоке и юго-востоке), лютеране и кальвинисты, (преимущественно среди высших сословий), иудеи (по большей части – в Кракове и Вильне) и даже мусульмане – среди татар. Один из видных вельмож и государственных деятелей того времени, Каспар Бекеш, считался атеистом.

В первые годы существования государства, в нём господствовала веротерпимость: равноправие католиков и православных гарантировалось Привилеем от седьмого июня 1563 года, а в 1573 году особым указом была подтверждена свобода веры. Чем и воспользовалась королевская чета! Воспитанная в православии Маша уж очень не хотела переходить в католичество… а вот Магнусу было все равно.

* * *

– О, пан Каспар! – завидев щегольски одетого вельможу, занявшего при новом короле ответственный пост министра иностранных дел, Магнус изобразил на лице самую широкую и искреннюю улыбку. Этот изящный, с ловкими движениями и красивым, чуть вытянутым лицом пан был весьма умен, начитан и смел, ибо те времена объявить себя атеистом значило почти то же самое, что в одиночку выбить турок из Константинополя.

– Ваше величество, – поклонившись, пан Бекеш вошел в королевский кабинет и, по знаку Магнуса, уселся на стул.

– Я хотел поговорить с вами о трансильванском князе, – с места в карьер начал король. – Что еще можно сделать? Как остановить войну?

– Крестьяне Семиградья восстали, – задумчиво кивнул министр. – Но этого мало. Думаю, нужно спровоцировать волнения во всех крупных городах.

– Но их непременно подавят! – король поерзал в кресле. – На помощь Баторию придут его друзья турки. Ведь непременно придут.

– Придут, – согласился Бекеш. – Но не сразу и далеко не во все города. Да, много народу погибнет, но Стефану наверняка станет не до войны… по крайней мере на какое-то время. А там что-нибудь еще придумаем.

– Мне нравится ход ваших мыслей, пан Каспар, – искренне рассмеялся его величество. – Надеюсь, это «что-нибудь еще» вы придумаете до того, как Баторий начнет собирать войска.

Шляхтич развел руками:

– Сделаем, государь! Прямо сейчас и начну думать.

– Вот и славно, – лично проводив пана Бекеша до дверей, король задержал его на пороге: – Да, вот еще, забыл спросить… Что скажете о кардинале Родриго?

– Хороший человек, – без раздумий высказался вельможа. – Нет, в самом деле, ваше величество. Да, монсеньор Родриго радеет за свою веру, но так… я бы сказал, без фанатизма. Сами посудите: инквизиции в Польше нет, на кострах никого не жгут, в университете почти все преподаватели – католики. О, он весьма умен, этот кардинал! Позиции католической церкви при нем очень сильно окрепли, очень. Кстати, сам-то он весьма, так сказать… фриволен! – пан Бекеш неожиданно улыбнулся.

– Фриволен? – удивился король.

– Честно сказать, ни одной юбки не пропустит, ваше величество, – министр рассмеялся в голос. – Не знаю, правда, недостаток это или достоинство. С точки зрения католической веры, впрочем…

– Я вас понял, уважаемый пан Бекеш. Можете идти.

Проводив, наконец, министра, Магнус принялся внимательно разбирать списки самых влиятельные в королевстве и княжестве людей. Таковых набралось не так уж и много – десятка два, но нужно было подобрать к каждому ключик, используя все слабости, все ошибки сих достойнейших во всех отношениях господ.

Один из самых богатых и влиятельных магнатов, литовский князь Николай Радзивилл, протестант по вероисповеданию и активный сторонник Габсбургов, на прием к новому королю еще не явился, но прислал письмо, в котором вежливо поздравлял Магнуса с избранием на престол Речи Посполитой и вскользь упоминал о своем пошатнувшемся здоровье. Как выяснил Арцыбашев, князь и впрямь был тяжело болен – обострилась подагра плюс, как поговаривали, еще и некая венерическая болезнь. Через своих людей король посоветовал Радзивиллу поехать лечиться в Италию, к чему князь – убежденный космополит – и склонялся, нужно было лишь его подтолкнуть.