Кондотьер

– Нет, Магнус. Просто я очень боюсь пыток и лагерей. Всей той мерзости. Уж лучше смерть.

Анита посмотрела на беглеца совершенно серьезно, без всякого намека на шутку.

– Так вы не замечали ничего странного в море? – поставив чашку, напомнил тот.

– Зеленое свечение, говорите? – девушка призадумалась. – А знаете, бывает. Особенно сейчас, в конце мая. Его многие рыбаки видят, те, кто ловят у Сяяре. Типа северного сияния что-то, брр.

– Почему – брр?

– Недоброе это все. Опасное. Злое, – убежденно пояснила Анита. – Когда над морем зеленые свет, лодки переворачиваются, люди тонут. Потому и обходят рыбаки это место далеко стороной.

– Но знают точно, где оно?

– Да не знают, – огорошила собеседница. – И нет никакого точного места. То там, то сям сверкает лишь иногда. Кстати, отец говорил – совсем недавно сверкало. Буквально вчера.

– Слушайте, Анита, а вы мне… вы то место можете показать? Ну, хотя б приблизительно?

Девушка призадумалась, наморщила носик:

– Ну-у… покажу, если уж так хотите. Только надо, чтобы отец не знал. Он не любит, когда я в море. Знаете, что? А давайте завтра. Завтра отец встречается с Аргусом. Будет говорить о вас.

– Обо мне?

– Вас ведь будут проверять, я предупреждала. Аргус – очень недоверчивый тип.

– А вы ведь не очень-то жалуете этого Аргуса, Анита, – лукаво прищурился гость. – Ведь так?

– А чего его любить-то? Хоть мы с ним и… – не закончив фразу до конца, девчонка отозвалась с неожиданною брезгливостью, грубо: – Честно скажу, для меня что СС, что НКВД – один черт. Если он из СС, он пытал людей, этот Аргус. Убивал ни за что.

– И все же вы на него почему-то надеетесь.

– Вынуждены. Больше просто не на кого. И не только одни мы.

– А сами не пытались уйти? Просто – вдвоем с отцом. Ну, и с этим вашим племянником.

Анита покачала головой:

– Я ж вам говорю – пограничные катера! У Аргуса на заставе кто-то есть. Он знает про катера – когда они и где. Знает, но никому не скажет. Чтобы все было завязано на него!

– А ты его видела, этого Аргуса. Ой… извини, что на «ты».

– Так и давно пора бы! – неожиданно обрадовалась хуторянка. – Конечно, видела. Здесь вот, как с ва… как с тобой, сидели, разговаривали. Как раз тогда он мне браунинг обещал подарить.

С улицы вдруг донесся крик. Вскочив со стула, Анита бросилась к окну.

– Яан бежит, племянник, – девушка обернулась с напряженным лицом. – Кричит, руками машет. Боюсь, не случилось ли чего? Ты пока иди в комнату… я узнаю.

Усевшись на лавке, Магнус с любопытством уставился в окно. Выбежавшая во двор девчонка уже о чем-то разговаривала с лохматым подростком, мальчишкой лет двенадцати, узколицым, худым. Парень казался взволнованным, что-то объяснял, поминутно оглядываясь на лес, на дорогу. Потом заговорила Анита. Мальчишка слушал внимательно, потом кивнул и ушел, точнее говоря – побежал, скрылся в лесу за деревьями.

– Яан сказал, только что арестовали Эйно. Он сам видел в Сяяре.

– Надо поскорей уходить! – поднялся на ноги Арцыбашев. – Раз арестовали, явятся и сюда, с обыском.

Анита с сомнением покачала головой:

– Мы не уйдем, нет. На Сырве нет густых и непроходимых лесов, не спрячешься – слишком уж мало места.

– Сырве?

– Ну, это наш полуостров, – в задумчивости пояснила девушка. – В тридцати километрах – перешеек, дорога на Курессааре. Ее очень легко перекрыть. Думаю, смершевцы уже связались с постом в Сальме. Это деревня там, на перешейке.

– Так что ты предлагаешь?

– Ночью уйдем морем. Сейчас же – пересидим. Я знаю, где. Идем… Бедный отчим!

– Отчим? – удивился Магнус.

– Да, Эйно мне не родной. Ну, что ты стоишь, собирайся же!

– Вообще-то, я уже собран.

– Ты так и пойдешь – в носках? Вон, в углу, сапоги… Скорее!

Вслед за хозяйкой хутора Арцыбашев вышел из дома и, миновав двор, свернул по дороге в лес.

– Здесь небольшой схрон у нас, – останавливаясь у зарослей орешника и малины, Анита внимательно осмотрелась вокруг и прислушалась. – Раньше погреб был. Про него никто не знает. А ну-ка, помоги. Убери вот эти палки и выкини подальше, чтоб рядом не валялись.

Магнус так и сделал: забросил в кусты обломки веток и сучьев, обнажив дощатый люк, ведущий в схрон или погреб.

– Давай за мной, – откинув люк, Анита спустилась в лаз и махнула рукою. – Ну же!

Беглец поспешно спустился по узенькой деревянной лесенке. Хуторянка тут же полезла обратно и, захлопнув люк, задвинула железный засовец.

Сразу сделалось темно, как в склепе. Воздух в схроне однако же вовсе не казался спертым, где-то явно имелась вентиляция, поддерживаемая в рабочем состоянии. Интересный погреб!

– Сейчас, – на ощупь спустившись, прошептала девушка. – Я зажгу фонарик. Где-то он здесь должен быть… Ага!

Узкий луч света внезапно уткнулся в бревенчатый потолок, переполз по стенам, ударил в глаза Магнусу.

– Ой, извини! Хороший фонарик, немецкий. На три часа хватает, – похвасталась хуторянка. – Он нам еще пригодится. На-ко, держи. Свети, куда скажу. Сейчас – прямо.