Кондотьер

Магнус натянул на себя первое, что попалось под руку. Брюки-галифе, свитер и, подумав, вязаные шерстяные носки. Так, в носках, и вышел.

– Присаживайся. Ну, прозит! Нынче у нас рыбный суп.

Стемнело уже, и Анита зажгла керосиновую лампу. Разговор за столом не клеился: Магнус осоловело клевал носом и что-то невпопад бормотал. Сказывались опьянение и усталость, веки смежились, все тело охватила приятно-ленивая истома, и со страшной силой клонило в сон.

– Иди, иди, поспи, – хохотнул Эйно. – Завтра поговорим, да.

Беглец проснулся от того, что сквозь неплотно задернутую занавеску прямо ему в глаза сверкало солнце. Щурясь, молодой человек повернул голову и прислушался: из столовой доносился какой-то звон. Наверное, Анита мыла посуду…

Натянув галифе и свитер, Магнус вышел из комнаты.

– Гутен морген! – повернулась девушка. – А я тут прибираюсь. А вы долго спите, герр Магнус… Ой, извините.

– Ничего. А где ваш отец?

– Так, как всегда – в море, – улыбка очень шла Аните, впрочем, как и всем юным девушкам. – Он же нынче в артели, не сам по себе. И на хорошем счету – не какой-нибудь лодырь.

– А вы хорошо говорите по-немецки, – сделал комплимент гость.

– А вы – не очень, – девчонка вытерла тарелку полотенцем и обернулась. – То есть это я вас не всегда понимаю, герр Магнус. У вас так много старинных слов!

Ну, еще бы…

Арцыбашев спрятал улыбку:

– Наверное, это потому, что до войны мы жили под Ригой, на хуторе.

– Вы – тоже хуторянин?! – Анита хлопнула в ладоши. – Здорово! Нет, правда. Я раньше ходила в школу, в Курессааре, там у нас тетушка. Так надо мной там посмеивались, дразнили деревенщиной. Вас тоже дразнили?

– Бывало, – рассмеялся король. – Но я всегда лез в драку.

– Я тоже лезла! А они выпендривались – мы, мол, горожане. В Курессааре тогда жило около десяти тысяч человек. Десять тысяч! Представить страшно.

– Да уж, нечего сказать – большой город. Суета сует.

– Ой, с вами так легко говорить, герр Магнус. Верно, потому что мы оба – деревенские. Вы ведь с Лымалы сбежали, из лагеря?

Магнус задумался, не зная, что отвечать.

– Не хотите, можете не отвечать… Помогите.

– Да-да…

Беглец поспешно взял со стола таз с грязной водой и следом за девушкой понес его во двор – выливать.

Утро выдалось солнечным и теплым, обещая такой же хороший день. В светло-синем небе ярко сверкало солнышко, пасущиеся на изумрудном лугу коровы лениво жевали клевер, а за лугом, у неширокого ручья, гоготали гуси.

– И как вы с этой живностью одна управляетесь?

– Так я не одна, у нас еще Яан, племянник. Только он сейчас ушел… ну, по делам, вы поняли? Сказал, что насчет школы вызвали. Мальчишке ведь легче пройти, правда?

– Думаю, сейчас всем опасно, – выливая воду, осторожно промолвил гость. – Такие уж времена. А вы ничего странного в море не замечали? Ну, там зеленое свечение или какие-то непонятные люди, старинные корабли.

– Непонятные люди, говорите? – девчонка прищурилась. – Ну да, герр Магнус, вы не первый у нас. С Лымалы до вас уже трое сбежало – и все через нашу мызу. Знают, куда бежать. Вы ведь тоже знали? Это хорошо, что сбежали – на Черном болоте решительные люди нужны. Думаете, зря вас отец привечает? Рискует так… У Аргуса маловато людей, так бы уж они давно пробились, прихватил б и нас. Просто уплыли бы в Швецию, все же не так далеко.

– А так не уплыть?

– Шутите! А пограничные катера? Так бы хоть кто-то отвлек, а уж остальные б… Скорей бы! – вздохнув, неожиданно призналась Анита. – Не могу уже больше здесь. Все о братьях напоминает, о маме…

В светло-голубых глазах девушки показались слезы:

– Никогда не прощу большевиков. Никогда!

– Ну-ну, – Магнус поставил таз в траву и, утешая, погладил юную хуторяночку по плечу. – Не плачьте, не надо.

– Простите, – шмыгнула носом Анита. – Я слишком болтливая, да? Ой, что ж мы… Пойдемте в дом, я пожарю яичницу. Идемте, идемте, герр Магнус.

– Можно просто – Магнус. Не обязательно – герр.

– Можно… – хуторянка обернулась с крыльца. – А вы, Магнус, офицер или солдат? Ой, наверное, опять что-то не то спросила. Я слишком любопытная? Да-да, сама знаю. Болтливая и любопытная. Как сорока. Ну, идемте же в дом.

Вскоре они за обе щеки уплетали яичницу, а потом стали пить кофе. Не настоящий кофе – немецкий эрзац, но хоть что-то.

– А как это вы меня вот так запросто приняли, спрятали, скрыли? – откровенно недоумевал беглец. – Вдруг я – агент?

– Так тебя ж на Черном болоте проверят! Говорят, Аргус раньше служил в СС! Страшный человек. Его многие боятся… но и надеются. Только такой человек и может все организовать! Как вы сказали – такие уж времена. Кстати, Аргус лично обещал подарить мне браунинг! Маленький такой, дамский. Чтоб незаметно носить. А то, знаете, вдруг придут… ночью… У нас, конечно, есть оружие, но оно спрятано. А браунинг – всегда при себе будет. Что вы так смотрите? Я не хочу, чтоб меня, как маму… Я знаю, видела, как арестовывают, уводят… И все так покорно идут. Как коровы на убой! Ну, нет, от меня уж покорности не дождутся. Всех положу! А потом – себя.

– Вы смелая.