Кондотьер

Понемногу приходя в себя, Арцыбашев начинал соображать, где находится. Кроме него в помещении находилось еще несколько человек, некоторые были прикованы цепями к стенам! Пол и вправду шатался, да все шаталось, а снаружи, за стенками, слышно было, как плескались волны.

Корабль! Ну, точно – корабль. А они все – в трюме.

– Эй, братцы… рижане есть? – негромко позвал король.

– Да тут, парень, все рижане.

«Парень»… Значит, не знают, не узнали…

– Скоро вздернут шведы на рее – разбираться не станут, рижанин ты или нет.

– А может, и не вздернут, братцы? Может, обменяют? Или отпустят за выкуп?

– Ага, отпустят. Сиди, дожидайся.

Кстати, все пленники были в одних сорочках и штанах, босые – камзолы, перевязи, обувь – все позаимствовали победители! Уж конечно, почему бы и нет?

Арцыбашев не мог бы сказать в точности, сколько прошло времени с момента его появления в трюме шведского суда: может быть, полдня, а может, и сутки. Никто из вражеской стражи или моряков в трюм не спускался, никто пленников не кормил, не давал воды, не таскал на допросы – вообще не предпринимал никаких действий.

Пленники по большей части дремали да гадали, что с ними сделают шведы – повесят или отправят на каторгу, на галеры?

Все сомнения разрешил долгожданный визит вражеских ратников. Судя по кирасам и шлемам, это были морские пехотинцы, уж никак не матросы. Эти бравые парни с ничего не выражающими физиономиями, по указанию своего старшего – капрала, сублейтенанта, или кто он там был – сноровисто связали пленным руки да тут же вывели на палубу.

Наконец-то! Хотя бы глоток свежего воздуха после спертой затхлости трюма. Неплохое начало, вернее сказать – продолжение. Если бы еще не связанные за спиною руки…

Надо сказать, вязали-то шведы сноровисто, да не очень умело. По крайней мере тот, кто связывал Арцыбашева… или это просто веревка оказалась гнилой? Как бы то ни было, пока шли, Магнусу удалось ослабить узел. Вот только зачем? Ведь бежать с корабля не представлялось никакой возможности – кругом море и все те же суда под синими флагами с желтыми коронами и крестами. Нет, не убежать, и думать нечего. Разве что только геройски погибнуть, бросившись на своих конвоиров. Или утонуть.

Часть парусов грозной четырехмачтовой каракки с высокими надстройками на носу и корме оказалась зарифленной, а одна рея – вообще свободна. Вместо паруса на ней болтались четыре петли! Ага… значит, сразу по четверо решили вешать. Под реей, у мачты, поигрывал плетью здоровущий малый в красной безрукавке – судя по угрюмой роже, не иначе как корабельный палач – профос.

На кормовой надстройке уже собрались офицеры в пышных камзолах. Переглядывались, весело шутили, смеялись. Что ж, чего б им не веселиться – какое-никакое, а развлечение!

Один из них, в красном плаще и высокой шляпе с перьями, неожиданно взял слово:

– Я – капитан «Золотого ветра» Свен Гуннарсон. «Золотой ветер» – это мой корабль, и это последнее, что вы, проклятые вражины, будете видеть в жизни! Профос, приступай.

Дюжие молодцы пехотинцы схватили Арцыбашева под руки и в числе прочих несчастных потащили к мачте.

– Эй, эй! – закричал Леонид. – Я – король Ливонии!

– А я – московитский царь! – ухмыльнулся в ответ профос. – А ну-ка, давай, подставляй шею!

Синее море билось внизу, совсем рядом, в бледноголубом небе медленно и величаво плыли белые облака, а не так уж и далеко, за другими шведскими кораблями, виднелась земля – пенные буруны прибоя, скалы.

– Эзель, – промолвил кто-то из пленников.

Эзель… Где-то здесь, у самого острова, в море, имелся провал – портал, ворота. Быть может, вот прямо здесь, в мерцающей зеленоватой дымке…

– А ну, пошевеливайся!

Резко оттолкнув профоса, Магнус перескочил через фальшборт и, на лету разрывая веревки, бросился в море!

И шведы, и пленники что-то кричали ему вслед – беглый король не слышал. Нырнул, проплыл под водой, сколько можно, вынырнул… Вода, как беглец и предполагал, оказалась студеной – май месяц не очень-то подходящее время для купания здесь, на Балтике. Холодно! Да еще и волны. Набежала одна – окатила с головою, окунула, потянула на дно – еле выбрался. Не успел отдышаться – за ней уже вторая, третья…

А еще вдруг свело ноги! Вот это уж было совсем хреново. Совсем-совсем.

– Помогите! – машинально заорал молодой человек. – Эгей, эй…

Покричал и перестал, успокаиваясь и работая одними руками. Берег-то неожиданно оказался не так уж и далеко – камни, скалы, песок… И – никаких шведских кораблей! А рядом, чуть позади – рыбацкая лодка.

– Эй, парень, – закричали с суденышка сначала по-эстонски, потом по-немецки. – Руку давай, чертов купальщик! Кятт туле! Суплейя верине… Шнель, шнель! Курат!

* * *

Минут через десять-пятнадцать лодка, ловко лавируя меж торчащими из воды камнями, причалила к берегу, к серому каменистом пляжу. Между прочим обогнули какую-то небольшую деревеньку в десяток домов и с причалом, да повернули к берегу за небольшим мыском, поросшим густым кустарником и соснами.