Конечная – Бельц

Снаружи задувал ветер и дождевые капли с силой барабанили в оконные переплеты. В насыщенном влагой воздухе все слабее раздавалось пофыркивание пикапа, потом оно превратилось в тихий монотонный гул и вскоре вовсе затихло. Марк схватил бутылку кальвадоса и поднес ко рту. Выпив из горлышка половину, он рухнул в кресло и так и сидел без сил, пока горячительная жидкость разливалась по желудку. С самого утра он не проронил почти ни слова, а между тем его голова пухла от мыслей, готовых выплеснуться хоть на кого-нибудь, чтобы помочь ему оценить проблему со всех сторон и взвесить имеющиеся возможности, – речь шла о его жизни. Как там остальные? Они тоже рисковали? Не считая того типа, что укокошил Жюгана… Впрочем, Марку было все равно, кто это сделал. Но он-то сам… Несчастный нелегальный мигрант, без документов, с отчетливым акцентом, попавший в западню на острове три на восемь километров, в тот самый момент, когда здесь произошло убийство и высадился десант полицейских, когда из страны целыми самолетами выкидывают иностранцев…

Марк не стал снимать куртку. Он поднялся, взял из книжного шкафа Карадека три книжки карманного формата, положил их в сумку. Как-то он приметил в глубине леса хижину – сейчас-то она ему и сгодится. Отсидится там дня три-четыре, и, возможно, этого будет достаточно, чтобы избежать опасности. Он снял с вешалки шарф, обмотал его вокруг шеи, взял непромокаемый плащ и направился к кухонному буфету. Поднял двумя руками фарфоровую супницу, переставил ее на стол, порылся в груде сваленных в нее «сокровищ», быстро отыскав то, что нужно: металлический карманный фонарь. Достал три жестянки сардин, две упаковки равиоли, две банки свиного паштета, пачку сухого печенья и бутылку воды. Побросав провизию в сумку, он выдвинул ящик буфета, выудил оттуда нож, открывалку для бутылок и сунул их в карман. Полицейские могут в любой момент ввалиться в дом Карадека, но Марка они здесь не найдут. Он прихватил бутылку, которую оставил на столе, сунул ее в спортивную сумку и вышел из дома под дождь.

* * *

Жоэль и Папу сидели рядом на гнутых пластиковых сиденьях черного цвета, около стенда с буклетами, спиной к большому окну, выходящему на улицу Теодора Ботреля. Полицейский в форме был так занят своим компьютером за стойкой дежурного, что совершенно не обращал на моряков внимания. Помещение походило на просторную приемную в каком-нибудь государственном учреждении. Стеклянные перегородки, алюминиевые оконные и дверные рамы, мебель из толстого гнутого пластика, кремовая штукатурка на стенах, на полу серый линолеум. Ни грязно-желтых стен, ни хлопающих дверей, ни скрипящего паркета – времена комиссара Мегрэ канули в вечность. Отныне полицейские комиссариаты напоминали скорее больницу или офис налоговой инспекции. И назывались не комиссариатами, а отделениями полиции. Жоэль сразу обратил внимание на эту деталь и даже хотел подойти к дежурному за стойкой и спросить, в какую палату их определили. Но с полицейскими не проходят подобного рода шуточки, поэтому он спокойно сидел на стуле и рассматривал плакат, надпись на котором сообщала, что: «Общественный порядок: переменная величина». Папу как-то обмяк на своем стуле. С той минуты, как они отчалили, он ни разу не открыл рта.

– Если никого не найдут, повесят все на нас, – бросил он тогда, и с тех пор не издал больше ни звука. На верхней ступеньке лестницы показался лейтенант Николь. Он подозвал Карадека, тот встал со своего места и потянулся к нему на второй этаж. Они прошли через тесное помещение, где пара полицейских допрашивали двух парней, огромных и черных, как шкафы эбенового дерева. В маленьком коридоре Николь постучал в дверь.

– Войдите! – отозвался приглушенный голос.

Они прошли в кабинет. Комиссар жестом пригласил Карадека сесть напротив.

– Месье Карадек! – начал Фонтана. – Вас, вероятно, интересует, и что же вы тут делаете?

– Нет, – просто ответил Карадек.

– Ага, – протянул сбитый с толку комиссар.

– Я поругался с Жюганом. Жюган мертв. Вы хотите меня видеть. Вот и все.

– Да. И правда все? Ну посмотрим…

Он сделал вид, будто роется у себя в столе. Потом поменял местами две ручки и продолжил:

– У меня, знаете ли, есть к вам несколько вопросов. Дело-то серьезное. Ваши ответы мы зафиксируем. Хотите пригласить адвоката?

– Нет.

– Ладно. Николь, вы записываете?

Николь поставил на стол перед Карадеком маленький магнитофон и включил его. Комиссар взял листок бумаги, вытянул руку и прочел:

– Вы Жоэль Карадек, пятидесяти пяти лет, рыбак, живете на острове Бельц, в доме номер три по улице Керлоан?

– Да.

– Вы находились на острове двадцатого и двадцать первого февраля?

– Да.

– Вы были знакомы с Пьерриком Жюганом?

– Конечно. Он жил на Бельце последние пятнадцать лет.

– Вы были с ним в приятельских отношениях?

– Да. Вообще-то, как со всеми. Не в лучших и не в худших, чем с другими.

– Нам известно, что недавно между вами разгорелся спор.

– Спор… Да нет: мы с ним поругались. Такое происходит сплошь и рядом. На судах-то моряки не разговаривают, а орут друг на друга. Так-то.