Конечная – Бельц

Между машинами появился, потом исчез какой-то силуэт. Драгош выпустил пулю в его сторону и в ответ услышал крик. Потом справа и слева от «пежо» часто загремели выстрелы, пробившие кузов и колеса машины, и она осела на асфальт. Их двое. Но у них, черт бы их взял, пистолеты-пулеметы. «Я разбудил котов», – подумал Драгош, перезаряжая «беретту». Он распластался по земле и несколько раз выстрелил под днище маленького голубого пикапа: из-за него секундой раньше в его сторону вылетел сноп огня. И снова крик. Вопили двое.

Новой обоймы у Драгоша не было, но он знал, что из сутенеров остался только один. Так же верно, как дважды два. Последний наверняка видел, как его приятели поймали маслину, и одно из двух, быстро соображал Драгош, прислонившись к бамперу: либо он от страха напустил в штаны и не станет высовываться, либо начнет умничать, чтобы обмануть его. Драгош дышал медленно, контролируя уровень адреналина. Он уже почти у цели, сейчас не время трусить. Тот тип где-то поблизости, в десятках метров, сидит за одной из тачек, и если он не совсем тупой, то, как и Драгош, должен понимать, что они разыграют партию, в которой будет только один победитель. А поскольку, думал Драгош, не было никакой уверенности в том, что последний окажется полным идиотом, то ему нужно избавиться от него как можно быстрее.

Драгош снова горестно вздохнул: вдалеке послышалось завывание полицейских сирен – раздражающее, как скрип мела по доске. Вот дерьмо, подумал он, выпрямив руки и покрепче зажав в пальцах пистолет. Воющие звуки раздавались примерно в километре от него, но приближались со всех сторон. Пять, а то и шесть машин. Тот придурок, что притаился напротив, тоже, наверное, не жаждет встречи с полицией, подумал румын, прячась за кузовом автомобиля. Потом подался назад, проскочил между машинами и снова нырнул вниз.

Придется рискнуть.

Драгош нажал на пружинистую кнопку электронного ключа, и «ауди» закурлыкала в ответ, мигая фарами. Не давая своему противнику опомниться, Драгош рванул на другую сторону улицы, согнувшись в три погибели, будто на него градом сыпалась шрапнель. Он вцепился в дверцу, дернул ее и юркнул внутрь, спрятав голову за приборной панелью. Он подумал, что дверца сейчас превратится в решето, ветровое стекло разлетится на осколки, но ничего этого не произошло. Не раздалось ни одного выстрела. Нестройные голоса сирен нарастали, и Драгош почувствовал, что движения его становятся менее четкими. Он включил зажигание, надавил на газ, так, что мотор бешено взвыл, и в одно движение вырулил на середину улицы. Впереди, в пятидесяти метрах от него, перегородив ему дорогу, стоял с открытыми дверцами внедорожник этих четырех кретинов. Судя по всему, нападавшие испарились. Вой сирен приближался. Полицейские были уже в паре кварталов от него, но Драгош подумал, что ему все-таки повезло. Он крепко схватился правой рукой за кожаное сиденье, включил заднюю передачу, вдавил в пол педаль газа, и «Ауди-Q7», взревев, словно ей наступили на хвост, выскочила прямо на улицу Реколетт.

* * *

В среду вечером Лестреан наблюдал через витрину своего магазина, как траулеры возвращаются в порт.

Независимо от капризов погоды порядок захода в гавань оставался неизменным. Суда вереницей проходили по линии фарватера и занимали каждый свое место. Моряки, держа под мышкой швартовы, выскакивали на причал. Ревели моторы, выбрасывая облака вонючего дыма, проникавшего даже в магазин. Лестреан мог бы с закрытыми глазами описать всю эту суету. Он сложил свои бухгалтерские книги, навел порядок на полках, прошелся метлой по выложенному керамической плиткой полу, в котором отражались последние лучи солнца, и, когда красный диск перевалил за церковный шпиль, взял пальто, запер дверь магазина и отправился в порт.

Марк и Карадек, как и большинство моряков Бельца, вернулись на берег, вымокнув до нитки. Гроза застигла их в открытом море: на них обрушилась сплошная стена дождя, водная поверхность моментально вздулась и стала колотить их без перерыва. Обессилевшие, продрогшие, они поспешно высадились на берег, торопясь покончить с разгрузкой и наконец-то обсохнуть. Когда Марк столкнулся с Лестреаном, он сразу понял, что ему придется подло бросить Карадека.

Они направились к дому тринадцать по улице Ситель. Дверь, как и прежде незапертая, пронзительно скрипнула, но Венель не услышал, что они вошли. На его столе стопками лежали книги. Заметив наконец их присутствие, он поднял голову. Весь его вид говорил о том, как он взбудоражен и воодушевлен. Его глаза лихорадочно блестели, как будто он нашел то, о чем долго и страстно мечтал. Старинные книги, разложенные на ламинированном столе, залитые мягким белым светом, источали запах потрепанных кожаных переплетов и слежавшейся бумаги.

– Я уже не понимаю, во что ввязался, – произнес Венель, опершись на спинку стула. – Я почти не ел эти четыре дня…

Его желудок забурчал, откликнувшись эхом на его слова.