Конечная История (СИ)

   Шум все нарастал, но уже виной тому был не огненный шар, исполнивший свое разрушительное предназначение и исчезнувший, оставляя лишь черный дым над вы­жженным им клочком земли. За проломом, сотворенным Хранителем, все зажигались огни. Обступая массивное трехэтажное сооружение по центру двора, прятавшегося за стеной, к пролому выдвигалась толпа, не столь внушительная, какая бывает при масштабных боевых действиях, какие проходили во время последней войны за единство, но все равно не малой.

   - У тебя еще есть шанс избежать кровопролития, - прохрипел маг, вновь направив свои горящие алым пламенем глазницы на отползшего на пару-тройку метров прочь д'Эрмиона. Маг выпустил из стальной хватки вонзенный в землю посох и провел лат­ной перчаткой над камнем в навершии. Изумруд вспыхнул - на месте про­лома в стене вскинулось багровое пламя, облизывающее своими грозными языками почерневший камень, и дождь, уже льющий сильнее даже, чем как из ведра, ничем не мог повлиять на инфернальный огонь.

   - Тот, кого звали Аластор... с ним все было проще, - сияющее зеленоватым све­том острие изумрудного клинка уставилось на д'Эрмиона. - У него были цели, стрем­ления... ему было что терять... потому заставить его впустить Нас добровольно было так легко... Он жаждал власти - мы дали ее, однако никто не обещал, что именно он будет распоряжаться ею... А чего желаешь ты? Мы способны исполнить все, лишь прими Нас и предначертанное...

   - Просто отстаньте от меня! - отвечал д'Эрмион, упершийся спиной в холодный, мокрый камень крепостной стены. У него начиналось крайне редкое явление истерики. - Я хочу просто жить как прежде! Я даже готов зарабатывать честным трудом - только уйди прочь!

   - Это невозможно... - алое пламя в глазницах Хранителя сменилось фиолетовым.

   - Тогда и невозможно то, чего вы хотите! - он впивался ногтями в грязь и все продолжал отползать в сторону, вдоль стены, не выпуская рукояти погрязшего в луже серебряного меча.

   - Невозможное могло бы стать реальным, если б кто-то освободил Нас... уничто­жить Камень... Боги не желают исправить ошибку... Пока он есть, Мы - его Храни­тель... Нужно исполнить предсказанное... Одна жизнь - за существование Вашего мира... Камню нужен Хранитель, или он уничтожит все...

   - Нет! Осуществляйте свои благие намерения через кого-то другого, кто не знает правил вашей игры! Возвращайся в свои подземелья - я не соглашусь! - он не сводил глаз с сияющего клинка, направленного на него и скользившего вслед за ним.

   - Нам жаль... Боль заставит принять верное решение...

   Изумрудный клинок взметнулся ввысь, и ослепительная вспышка молнии словно поразила его острие. Черный промокший длинный рукав балахона Хранителя сполз вниз, обнажая мертвую плоть его руки. Серая, рассеченная под самыми разнообразны­ми углами кожа сухой пленкой обтягивала выпирающие кости. Куски сгнившей плоти, отсеченные столетия назад, были накрепко примотаны грязными, источающими зло­вонный смрад тряпками. Из-под омерзительных лохмотьев, освещаемые блеском мол­ний, выглядывали и будто бы посмеивались жирные белые слизни.

   Зажмурившись от принесенного ветром ему в лицо смрада, д'Эрмион, ведомый какой-то внешней силой, подставил навстречу обрушившемуся клинку свой, рукоять которого рука его до сих пор стискивала неослабевающей хваткой.

   С оглушительным звоном скрестились два клинка. И, мгновение спустя, черным бесформенным комом Хранитель рухнул на землю, будучи отброшенным мощной вол­ной, высвободившейся при ударе. Его оружие разлетелось на тысячи осколков, сверк­нувшие каждые своим изумрудным сиянием в последний раз и угасшие навсегда. Его мертвая полусгнившая конечность воспламенилась, словно была насквозь пропитана ламповым маслом. Он упал в грязную лужу, забрызгав все вокруг и продолжая гореть.

   Погодя несколько секунд, он поднялся, опираясь на одну только оставшуюся ле­вую руку, ибо правая при падении оторвалась и обратилась в пепел. Хрустя и скрипя своими костями, он выпрямился во весь свой внушительный рост и сбил пламя, погло­тившее рукав и уже подбирающееся к воротнику. Капюшон спал, явив миру скрыва­емое под ним: левая половина почти полностью голого серо-черного черепа была ис­пещрена трещинами, на правой же свисал кусок гнилой плоти с грязным и скомкан­ным клоком когда-то черных волос, залитых засохшей годы тому назад бурой кровью. Нижняя челюсть свисала и покачивалась из стороны в сторону, удерживая тончайшим кусочком кожи. Это, если можно так сказать, "сооружение" какого-то безумного конструктора, череп, разделенный надвое огромной змеевидной трещиной, - все это удерживалось вместе одной лишь серебряной маской, пораженной трещиной на щеке.

   - Всеми гонимы... всеми отринуты... - этот голос, теперь хрипящий и задыха­ющийся, доносился откуда-то изнутри этого создания. - Во благо мира... Но вы, бес­смысленные создания... не видите света под маской уродства... - его шатало из сторо­ны в сторону, и он медленно, хромая, продвигался к своему посоху, продолжавшему сиять, будучи воткнутым в землю.