Конечная История (СИ)

   Он свернул на Зеленую. Здесь не было громадных сооружений, только одно­этажные магазинчики. Он отдышался и, чтобы спастись от преследователей, выбил стекло витрины и забрался внутрь обувной лавки. Трясясь от холода и страха, он спря­тался за пустым прилавком.

   Беджамен, на свою беду, при вторжении попался в поле зрения терминала. Уже через минуту устройство сигнализировало наблюдателям. Один за другим они стали образовываться из клубов черного как сама ночь дыма перед пробитым стеклом. Со­творив из воздуха пистолеты, десять наблюдателей сквозь щели просочились в лавку. Сердце Бенджамена лихорадочно билось. Он выглянул из-за своего укрытия и, заметив сияющие красным огнем глаза наблюдателя, в панике бросил в него обувную ложку. Наблюдатель рассыпался. Увидев это, Бенджамен схватил первый попавшийся под руку предмет и, крича: "Вы ненастоящие! Вас нет!" - бросился на оставшихся храни­телей порядка.

   Это закончилось единственно тем, чем могло кончиться. Взметнулись вверх пу­стые глазницы зачарованных оружий, и тридцать шесть горячих свинцовых пуль изре­шетили сумасшедшего.

   Бенджамен как подкошенный повалился на пол и, прохрипев в последний раз: "Этого нет..." - раздался синей вспышкой и исчез. На его месте остался кроваво-крас­ный пульсирующий кристалл. Наблюдатель наклонился, чтобы забрать камень, но только тот коснулся его, как фиолетовое пламя охватило наблюдателя, и тот, корчась от боли, разлетелся на куски.

   - Что здесь происходит! - взревел подоспевший Франий. Наблюдатели перегля­нулись и указали взглядами туда, где только что взорвался их товарищ. Франий обер­нулся и, поискав глазами, заметил лежащий в куче пепла алый кристалл.

   - Черт! Это немыслимо! - Франий схватил ближайшего наблюдателя за руку и, отобрав пистолет, выстрелил в камень. Кристалл со звоном пробивающих его пуль раз­летелся на тысячи фейерверком взрывающихся осколков.

   Что-то шло не так. Франий вспомнил Стюарта и его осколок. Это не могло быть случайностью.

   - Всех больных и убогих умертвить и проверить камни. Поврежденные - заморо­зить, такие, - Франий махнул в сторону кучки пепла, - уничтожать немедленно. Ясно?! - гаркнул он напоследок и исчез. То же сделали и наблюдатели...

   Еще двадцать сумасшедших, ставших таковыми в это утро и выбежавших в панике на улицы, были ликвидированы, и у всех камни оказались красными. А на сле­дующее утро Город недосчитался десяти тысяч жителей. Все они были убиты во время выполнения объявленной Франием проверки. И у всех камни были либо покрыты тре­щинами, либо сияли алым пламенем...

XVI

   Помимо буйных, признанных управлением Франия опасными, сумасшедших, в Серебряном Городе, как и в любой сколько-нибудь цивилизованной населенной едини­це, обитали и тихие помешанные. Их поведение часто забавно, редко пугающее, но обычно просто незаметно. Они, проецируемые кристаллами с каким-то внутренним сбоем, живут разумом где-то далеко от реальности, так что понять, что у них творится в голове невозможно. О них известно очень мало: только имена и внешние проявления отклонений. Один из таких персонажей не от мира сего, в день особенно крупного за­бега умалишенных, тоже доставил некоторые неприятности своим соседям, но нашу­мел гораздо менее заметно. Мы же говорим о нем только по той причине, что без его упоминания наш рассказ был бы слишком тусклым.

   В доме N12 по Фонтанной улице в квартире, номер которой -- суть мелочь ма­ловажная, важно лишь то, что там имелся балкон, и проживал тот, о ком и пойдет речь. Как значилось в базе данных, звали его Аполлоном.

   В полдень, когда уже ничто не предвещало ничего странного и лишь ветер беспрепятственно гулял по улицам, перенося бесконечное множество никому не нужных газетных объявлений, Аполлон по неизвестным никому причинам вышел на балкон, дабы мир полюбовался им. Аполлон, как и все прекрасное, был большим и, как и понятие красоты, расплывчатым. Поскольку в мире нет ничего идеального, он имел почти идеальную форму -- геоида, то есть сферы с неровностями: в качестве неровностей выступали руки, ноги и уши. Так как красота должна быть естественной и неприкрытой, из одежды (или того, что кое-как можно к ней отнести) у него была лишь медицинская утка. Именно таким прекрасным, подобно греческому богу, имя которого он носил, явился миру (в лице развешивающих на балконах вещи соседей) Аполлон.

   Все признаки и без того незаметной жизни в близлежащих домах, из окон кото­рых открывался вид на балкон неназванной квартиры, были добиты в одно мгновение. Все, даже неугомонный ветер, затаив дыхание, ожидали продолжения.

   Аполлон, обведя величественным взглядом достойную публику, вздернул брови и медленно приставил утку к третьему подбородку. Наступала кульминация. Зрители ждали чего угодно и дождались. Аполлон произвел именно то, для чего и вооружился уткой, однако на крышу проехавшего внизу маршрутного такси...