Конек Чайковской

На этих же турнирах в следующем году они должны были бы вновь бороться за место на пьедестале и за вторую строчку в иерархии сборной Советского Союза.

На первенстве Старого Света 1975 года в Копенгагене Пахомова и Горшков в очередной раз стали чемпионами, Линичук с Карпоносовым получили бронзовые медали, Моисеева с Миненковым стали четвертыми.

Казалось, расклад сил накануне предстоящего чемпионата мира в США ясен. Все спутала серьезнейшая болезнь и операция у Саши Горшкова.

В итоге в феврале 1975-го ни сам Горшков, ни Пахомова, ни я не знали, на какое время чемпионы выбыли из борьбы.

Но свято место пусто не бывает. В мире танцев на льду сразу начались подковерные интриги, брожения и закулисные сражения.

В отсутствие Милы с Сашей в жесткую борьбу за высшие награды готовы были включиться и американцы Колин О’Коннор с Джимом Милнсом – будущие призеры Олимпийских игр, и вице-чемпионы Европы англичане Хилари Грин с Глинном Уотсом, и, разумеется, две пары из Советского Союза – Линичук с Карпоносовым и Моисеева с Миненковым.

Казалось, лидерами сборной СССР должны были стать мои ученики. Но уже в Колорадо-Спрингс мне неофициально – кто же такие вещи говорит прямо? – шепнули, что ставка теперь делается на спортсменов Татьяны Тарасовой. Якобы главе Комитета по спортивным танцам на льду ИСУ Лоуренсу Демми больше по душе Ирина и Андрей. И наша Федерация будто бы тоже сделала выбор в пользу Моисеевой и Миненкова – как первого номера советской команды.

Такую информацию в нашем тесном мире утаить нельзя. Это был четкий сигнал и соперникам и, прежде всего, судьям. Можно ли было оградить Наташу с Геной от таких разговоров? Я пыталась, но это оказалось бессмысленным.

Зарубежные тренеры, иностранные спортсмены подходили к нам в отеле, на тренировках с одним и тем же вопросом: «У русских теперь лидеры Ми и Мо (иностранцам так удобнее было звать Миненкова и Моисееву)?»

Что мы могли ответить – только натянуто улыбаться, пожимать плечами и продолжать накручивать круги на льду.

Это был сильный удар по психологии спортсменов, которые еще полтора месяца назад стояли на европейском пьедестале, а теперь лидерами называют их коллег по сборной, которых на том пьедестале не было.

Не могу сказать, что Линичук и Карпоносов на тренировках в высокогорном Колорадо-Спрингсе, где кстати они хорошо акклиматизировались, выглядели хуже, чем прежде. Хотя нет, осторожнее они стали. Холодность какая-то появилась, пограничная со скованностью.

Я не могла проводить максимум времени только с этой парой – надо было готовить и Володю Ковалева, только что ставшего чемпионом Европы, у которого конкуренция ожидалась не менее жестокая, чем в турнире танцевальных пар.

После обязательных танцев – которые всегда были их коньком – Наташа с Геной шли первыми.

Но поднажали американцы и британцы. Отлично выступили Моисеева с Миненковым. Мне все стало ясно. И ребятам тоже. Ученики Тарасовой оказались сильнее, а мы остались без наград.

Линичук с Карпоносовым стали четвертыми на предолимпийском чемпионате мира.

И на первой своей Олимпиаде в 1976-м они тоже стали четвертыми. При трех русских парах для них это было очень высоким результатом (учитывая, что Наташа каталась при температуре 40, и ни о какой знаменитой скорости этого дуэта и речи быть не могло).

Линичук и Карпоносов были молодыми – не только по возрасту и по паспорту, по физиологии – по внутреннему состоянию, ментально они не стали еще зрелыми мэтрами. Вот это было здорово видно на льду. Азартом и задором молодых, которым все самое лучшее еще предстоит испытать, – они заражали зрителей. Судей – не всегда.

Естественно, на какие-то вещи спустя годы начинаешь смотреть по-другому. Но у меня неприятные воспоминания как-то не очень задерживались в памяти.

И я сейчас вспоминаю какое-то освобождение, легкость удивительную и радость от того, что происходило в тот олимпийский цикл между 1976 и 1980 годами.

Что им и мне нужно было предпринимать после того, как 1975-й и особенно олимпийский 1976-й, спустили Линичук и Карпоносова с небес на землю?

Ну во-первых, спокойно принять для себя, что предыдущие успехи оказались не ошибкой, но авансом. От судьбы, от судей. Во-вторых, в танцах всегда – при всех разговорах о субъективности их оценки – существовали критерии, по которым специалист силу любого танцора может воспринять достаточно точно.

Если пара большую часть программы катается на двух ногах, если работа рук – пусть интересная и виртуозная, занимает больше, чем сложные па и непростые поддержки – значит, не слишком высок класс их владения коньком. И это – важный, но лишь один из критериев.

Линичук с Карпоносовым коньком владели отлично. И могли это довести до совершенства. И этот критерий должен был сработать им в плюс. С артистизмом, конечно, предстояло работать и работать.

Я все это им объясняла. Они меня услышали. Они поняли, что отказываться от них я не собираюсь несмотря на череду четвертых мест.

Когда мы переломили ход событий? Думаю, в 1977-м. В первую неделю марта на чемпионате мира в Японии.