Конек Чайковской

Море поклонниц его окружали всегда. Постоянно цветы, какие-то подарки. Мама его иногда приезжала на такие сборы. Она видела это поклонение. И была просто счастлива.

Володя решил уйти в театр на льду Игоря Бобрина. Позвали меня. Мы вместе поехали по Европе на полгода. Театр только вставал на ноги, там Наташа Бестемьянова, ставшая олимпийской чемпионкой, была. И меня они попросили с ними поработать. Мое же родное «Динамо» уже в конце 80-х начинало разваливаться.

А потом немка Катарина Витт и американец Брайан Бойтано организовали свой международный тур. С продюсером, который «сделал» из Майкла Джексона мировую суперзвезду.

Это была очень серьезная компания, она расположена в Лос-Анджелесе. Витт с Бойтано пригласили Котина, и он с ними проездил по Штатам и Канаде два года. Он и солировал, и парные номера ему ставили – Володю задействовали по полной.

Потом этот продюсер на собственном самолете разбился. Так закончился их североамериканский тур.

После этого Котина пригласили в Лондон. Кроме Володи там работали мои же ученики Оля Воложинская с Сашей Свининым, и вообще в Англии оказалось много наших. Они выступали на маленьких сценических площадках.

Ребята катали там постановки вроде «Призрака оперы», «Ромео и Джульетты» и так далее. Такой Бродвей на льду в Британии. Это продолжалось года три.

И все время его заграничных странствий я ему звонила: «Вова, нужен тренер, давай приезжай!» Диплом тренерский у него был.

У меня никто не смел закончить кататься, не получив диплома о высшем образовании. И сама ездила с ними в вузы на сдачу сессии. Так вот Котин сначала поступил в Питере в Институт имени Лесгафта, а потом перевелся в Москву на Сиреневый бульвар.

Когда сборная поехала в Австралию после чемпионата мира с показательными выступлениями, я его не пустила. В Сидней и Мельбурн хотелось сильно – но ему надо было сдавать госэкзамены. Вова, конечно, тогда был сильно расстроен. Но если бы Котин тогда не сдал экзамены – он пропускал год. И я прекрасно понимала, что потом он точно уже никогда ничего не сдаст и останется без диплома о высшем образовании…

Уезжая в свои зарубежные туры, он пообещал: «Мать, я никогда, как ты, маяться на тренерском мостике не хочу и не буду! Я всю эту каторгу наблюдал, все это знаю, и мне такая жизнь не нужна!»

В общей сложности у него получилось почти 10 лет в ледовых шоу по всему миру – у Игоря Бобрина, в Америке, потом в Лондоне, где их труппа тоже колесила и по Европе, и по Азии.

Я же летом всегда тренировала какую-нибудь сборную. Нередко брала итальянцев. Я выступала в качестве такого «тренера по обмену». Меня наше спортивное руководство всегда меняло то на тренера по горным лыжам, то на наставника по шорт-треку, то еще черт знает на кого. Причем всегда ставили в известность вот так: «Чайковская, вы завтра едете тренировать итальянцев!» Я вяло пыталась сопротивляться: «Куда ехать, у меня свои планы!»

Но, конечно, собиралась и ехала.

И вот я приглашала Котина в Италию на показательные выступления. А когда я стала главным тренером сборной и повезла команду в Мексику, я и Котина с собой взяла. Пыталась все-таки приохотить к тренерской работе.

Наконец где-то в конце 1997-го или в начале 1998 года раздается звонок: «Мать, я возвращаюсь, буду с тобой работать!»

Я говорю: «Господи, какое счастье, я уже никогда в это не верила».

У меня уже была Мария Бутырская. И Котин быстро Машку взял в оборот.

И чемпионство Бутырской в 1999-м, и бронза Юли Солдатовой на том чемпионате мира – это наша совместная с Котиным работа, наш совместный успех.

Ребята воспринимали его, наверное, как равного, но просто более опытного. Он с ними был в превосходных отношениях – Вова ведь очень мягкий и добрый. Если случалась какая-то сложная психологическая ситуация с Машей – я туда направляла Котина.

Нельзя сказать, что в нашем тандеме тренер – ученик я выступала ведущей, а он ведомым. Нет, такого не было. Всегда вместе. Всегда сотворчество. И когда мы стали работать уже в тренерской связке – было точно так же.

Неверно утверждать, что в тренерской паре Чайковская – Котин я злой, плохой следователь, а он добрый, справедливый. Все-таки это не так. Мы оба были хорошие.

Что касается соперников Котина и его отношений «со злейшими друзьми» – они складывались удивительно. За исключением чеха Сабовчика, все остальные – Бойтано, Фадеев, Петренко – были, да и остаются, Вовкиными добрыми товарищами. С Виктором Петренко мы до сих пор большие приятели. Прилетаем к нему в Америку, Витя приезжает к нам.

У Вовы есть редкая способность к дружбе. Мне казалось, что все фигуристы сборной страны отметились в его знаменитой однокомнатной квартире на Октябрьском Поле. Ели, пили, гуляли, ночевали.

А я продолжала помогать устраивать его жизнь за пределами льда.