Конек Чайковской

Сейчас Галина Яковлевна работает неподалеку от Нью-Йорка, ее дом всегда открыт для нас. Не раз, когда соревнования проходили за океаном, мы приезжали к Змиевской и могли готовиться к стартам в домашней обстановке.

И еще всегда вместе с нами Владимир и Ирина Хмыз. Ира сама была замечательной фигуристкой. Тренерская карьера Иры стремительно шла вверх, в ее группе выросла будущий призер олимпийских игр Кира Иванова. Но так сложилось, что позже Ира посвятила жизнь семье. Однако точность тренерского глаза у нее по-прежнему высока.

Вот уже более полувека часть моей большой семьи – в Киеве, на родине моего мужа. Младший его брат, Сергей Чайковский, много лет возглавлял Исторический музей Украины. Всякий раз, когда сильнейшие фигуристы мира приезжали в Киев, перед ними открывались двери и этого музея и знаменитой «золотой кладовой» в киевской Лавре.

Рядом со мной никогда не было людей со знаком «минус».

Закончить же хочу строками Бориса Пастернака: «Жизнь ведь тоже только миг, только растворенье нас самих во всех других как бы им в даренье». Эти строки – лучший эпиграф к той трудной работе, которую день за днем ведет любой тренер, любой УЧИТЕЛЬ!

Из диалогов с режиссером Анатолием Эфросом

Эфрос: Замысел… Один может зреть годами, другой рождается за месяц. Но впереди встреча с актерами, донести до которых свои идеи не всегда просто. Работа с исполнителями в драматическом театре более сложна, чем в балете или фигурном катании, – у нас разговор ведется на языке ощущений, эмоций разом для всех. И реализовать задуманное удается лишь в той степени, в которой ты сумел передать свое понимание образов исполнителям. Но вот мы с актерами вышли репетировать, и я понял, что все надо придумывать заново.

Чайковская: Всегда завидовала свободе режиссеров в выборе исполнителей. Мы, тренеры, лишены возможности осуществлять многие свои задумки из-за того, что в нашем распоряжении подчас нет спортсменов, которые бы могли нам помочь в этом… Сложность тренерской работы и в том, что многие годы мы имеем дело с одними и теми же исполнителями. И, по существу, лишены права на эксперимент, поскольку не можем ошибиться – ошибки приводят к потере чемпионских титулов.

Эфрос: Я около 20 лет работаю с одними и теми же актерами. Я понимаю, что они не могут подолгу оставаться без работы. И в конечном итоге это во многом сказывается на выборе моих пьес для постановок. В идеале же режиссер должен быть свободен при выборе пьесы, независимо ни от чего.

Чайковская: Я тренер-диктатор. Скорее всего потому, что выступаю одновременно в нескольких лицах: в роли хореографа, постановщика танцев, тренера по физподготовке… Когда какое-то движение не получается и спортсмен предлагает выход, то его предложение обсуждается. Но, как правило, я стараюсь добиваться своего и навязываю спортсменам свои решения. Я хорошо знаю людей, с которыми работаю, и это помогает выбирать наиболее подходящие именно для них средства подготовки.

Эфрос: А я больше демократ, чем диктатор. Если ты работаешь с талантливыми артистами, то быть диктатором они тебе не позволят. Я не навязываю актерам своих решений, стараясь, чтобы в процессе репетиции моя мысль стала их мыслью с поправками, которые они предложат, если они мастера. Но если режиссер позволит актерам все подвергать сомнению, спектакль скорее всего не получится. Спектакль должен сделать один человек – режиссер. А актеры должны прекрасно сыграть предложенные им роли с долей импровизации в рамках задания режиссера.

Чайковская: Почему у нас принято подводить спортсменов к двум-трем пикам в течение сезона? Потому что в дни, на которые приходятся эти пики, они должны сыграть свой лучший спектакль. Не знаю, можно ли сравнить по затрате эмоций у исполнителей какую-то важную премьеру с чемпионатом мира, но мне кажется, что выступление на мировом форуме отнимает у спортсмена куда больше энергии и сил. Подвергать спортсменов каждый вечер таким нагрузкам – значит просто сократить их век.

Эфрос: У актеров нашей школы все основано на эмоциях, от этого у нас даже выработался некоторый истеризм. А у актеров должен присутствовать и рассудок. Хочу научиться перекладывать эмоции на математический язык и научить этому актеров.

Чайковская: Все зависит от конкретного спортсмена, от типа нервной системы, от эмоциональной устойчивости. Одному достаточно объяснить причину падения, и у него все пойдет на лад. Другой об этом падении будет помнить долго. От чего происходят сбои? От повышенной нервозности, вызванной необъективностью судей, задержками с вызовом на лед, недостаточной информированностью о соперниках и регламенте соревнований. Но в итоге в случае поражения больше виноват тренер.

Эфрос: А у нас в провале спектакля больше виноват режиссер.

Чайковская: При несхожести спорта и искусства и профессий режиссера и тренера у нас с вами много общего…

Анатолий Чайковский:

«Лена – человек, который умеет любить и быть любимой. Я в этом убеждаюсь каждый день более 52 лет».