Конек Чайковской

Однажды после моего дня рождения опять остались на Новый год. В тот раз много врачей приехало, и все спать завалились повсюду. Ширвиндт прошел по даче со своей трубкой, в баню заглянул и говорит мне задумчиво: «Ленка, у тебя куда ни зайдешь, всюду врачи пьяные валяются…»

Отличительная особенность Ширвиндта – если у кого-то что-то случается и нужна помощь, то первым, кто будет стоять рядом и рыть землю копытом, окажется Ширвиндт.

К нему обращаются все. Вдова Рязанова организует Рязановские слушания – Ширвиндт и там руку приложил.

Квартиры он всем доставал. В больницы он всех устраивал. Удивительный человек. Хотя он никому ничем не обязан и сам себя не так уж хорошо чувствует. Притом внешне себя всегда показывает диким циником. Но это фронда, игра.

Шура Ширвиндт – великой души человек. С ним легко, уютно, хорошо…

А еще он гений.

Следы на песке (Вместо послесловия)

Немногие задумываются над тем, что профессия, которой посвятили всю жизнь я и десятки, сотни моих коллег, не считалась профессией, да и не называлась так еще сто лет назад. Это было хобби, как правило, энергичных джентльменов с большим количеством свободного времени. Да и вообще в начале XX века применялась для обозначения работы не с людьми, а с лошадьми на скачках.

Моя профессия звучит по-русски – тренер. В английском используют ставшее интернациональным сoach. В мире прижилось, у нас – нет. Но и слово «тренер» в русском языке по отношению к людям моей профессии не является стопроцентно точным. Оно неполно, частично отражает емкость понятий, что скрываются за ним. Многое остается невидимым миру. Кто это может видеть – только я сама, отчасти мои спортсмены и фрагментами – самые-самые близкие люди. Даже коллегам по цеху основные рецепты моей тренерской кухни доступны далеко не всем. И далеко не всегда.

Чем дольше и больше ты работаешь и чем выше твои ученики поднимаются – тем больше понимаешь, в какие бездны профессии тебе приходится погружаться. Чем больше причудливых судеб и непростых характеров пропускаешь через себя и чем больше растворяешься в других – тем серьезнее обрекаешь себя на большие заботы (впрочем, и на радости тоже). Ты отдаешь всего себя спортсменам, с которыми проводишь день за днем годы. И ты безусловно растешь вместе с ними (иногда вырываясь вперед).

Мгновения тренерской радости видят все.

Слезы на глазах наставника (это русское слово – неполный, неточный синоним «тренера») никогда не увидит ни его спортсмен, ни телекамера, ни зритель на трибунах.

Когда ты проводишь на льду каждый день семь дней в неделю по 10–12 часов, эти невидимые миру тренерские слезы все равно выступают на глазах.

Ты просыпаешься ночью не от будильника, а потому, что услышала во сне музыку, которую до этого искала многие дни. И тебе нужно тут же записать то движение, которое ты покажешь уже утром своим спортсменам под эти звуки.

Ты уже смотришь в послезавтра, а тебя вдруг грубо возвращают в позавчера. Конечно, против твоей воли, из-за какого-то пустякового конфликта в твоей паре или из-за внезапных проблем в семье твоего одиночника. Ты стараешься не допустить этого возврата, этого отката на уже пройденные позиции. Ты ведешь борьбу, и борьба эта не «против» спортсмена, в которого на льду ты должна быть влюблена, а «за» него.

Скажи мне, кто твои ученики – и я скажу тебе, кто ты. Истина, выведенная не мной, но актуальная и в XX веке, и в XXI.

Жизнь подарила мне много друзей. Среди них и старинные подруги, с которыми я соревновалась на льду. Евгения Богданова и Татьяна Лихарева – две чемпионки СССР, замечательные и успешные женщины. Они, как и я, в фигурном катании навсегда – но уже в качестве авторитетных арбитров, за плечами которых чемпионаты Европы, мира и Олимпийские игры.

Спорт часто ставит нас по разные стороны баррикад. Но вот парадокс: ни с кем из былых соперников я не переставала поддерживать уважительных отношений. Уж на что была яростная борьба под олимпийским солнцем с венгерскими танцорами, а после окончания спортивной карьеры Андраш Шалаи стал одним из самых близких соратников в организации жизни лучших моих учеников последних 20 лет!

О том, какую выдающуюся роль сыграл мэр Москвы Юрий Лужков в создании гигантского спорткомплекса «Янтарь» – главной базы «Конька Чайковской» – я говорила не раз. Поклон ему за это. А в последние годы дружеские отношения связали нашу семью с мэром Сочи Анатолием Пахомовым. Благодаря ему и его жене Елене Николаевне этот город, олимпийская столица – 2014, стал нам родным.

И еще об одном сочинце – Михаиле Хачатурове – мои самые добрые слова. Полтора десятилетия мои ученики разных поколений летом набирались здоровья и сил в великолепном санатории имени Фрунзе, где он – самый радушный хозяин.

В начале 80-х довелось мне открывать новый центр фигурного катания в Одессе. Там судьба свела меня с тренером Галиной Змиевской. Вскоре у нее выросла плеяда отличных одиночников. Стали олимпийскими чемпионами Виктор Петренко и Оксана Баюл.