Конец авантюристки

- Ну и что с того? Меня, например, десятки раз пытались убить, и что, я должен из-за этого усеять нашу необъятную родину горами трупов? Меня убивали с детства, когда я был несчастным бездомным сиротой, потом детдомовцем, и некому было за меня заступиться. Так я вовсе не рассчитывался со своими обидчиками, некогда, понимаете? Дела надо делать, а не заниматься кровной местью. Кровная месть - это дикое дело, и не вам, высококультурной женщине, водящей знакомство с цветом общества, - он покосился на седую голову примолкнувшего Траяна, - сводить счеты с зачуханным полубезумным солдатом. Так что, вопрос решен, - подвел итог он. - А вообще-то, я приехал сюда для того, чтобы побеседовать с вами, Эдуард Григорьевич. Пусть гости отдыхают, а я на несколько минут похищу вас. Вы не расстраивайтесь, Вера Георгиевна, - успокоил Верещагину Иляс. То, что вы узнаете от своего мужа в ближайшее время, будет для вас куда серьезнее, чем этот дурацкий инцидент с солдатиком, уверяю вас...

Верещагина побледнела и закусила губу. Она начинала понимать причину визита этого негодяя, которого ненавидела с первой секунды, когда он вместе с Лузгиным появился в их доме. От него за версту веяло уголовщиной. На вопрос, заданный мужу, что это за человек, он лишь шепнул: "Опасен. Очень опасен. Помнишь, Верочка, был такой фильм "Вооружен и очень опасен". Так вот, тот опасен не был, а этот есть..." И лукаво улыбнулся. Потом крепко взял её за локоть и пролепетал, словно проворковал: "Если бы не такие, как он, наше правое дело просто бы провалилось в тартарары... И мы с тобой не настолько глупы и самонадеянны, чтобы это забывать." Отпустил руку и запел, маршируя по огромнейшей, шикарно обставленной зале: "Не забывается, не забывается, не забывается такое никогда!!!" После чего он дико расхохотался и убежал плавать в бассейне, куда ему подали его любимое пиво "Амстел".

Вера Георгиевна задумалась. "Он прав, как всегда, за все надо платить. И принимать у себя этих братков, коль скоро именно они помогли Эдику стать мэром города и одним из крупнейших акционеров нефтеперерабатывающего комбината".

Она стоически терпела в своем шикарном особняке и присутствие нелепого неотесанного губернатора Лузгина и его крутых сподвижников.

А теперь? Что он имел в виду? Неужели все идет к концу? Не может быть!

Пока она, оторопевшая от того, что произошло, пыталась взять себя в руки и снова возобновить светскую беседу со столичными знаменитостями, Иляс отвел Верещагина в сторону и без предисловий произнес, глядя ему в глаза сквозь его роговые очки:

- Слушай, Эдуард Григорьевич. Слушай меня очень внимательно. Ты должен немедленно снять свою кандидатуру на выборах мэра города. Понял меня?

Верещагин оторопел. Он раскрыл рот и не знал, как ему реагировать на это. Говорить такие вещи за месяц до выборов, когда всем было известно, что согласно рейтингу за него должны проголосовать не менее шестидесяти процентов жителей города.

- Почему? - задал глупый вопрос Верещагин, выдержав полуминутное молчание.

- На тебя есть компромат. Серьезный. И твоя главная задача это сохранить за собой комбинат, не отдать его в лапы нашему злейшему врагу Белогорцеву, который начинает набирать вес. Он копает под тебя, а, значит, и под губернатора. У него есть неопровержимые доказательства того, что комбинат был приватизирован с грубейшими нарушениями закона, а я имею сведения, что он собирается представить эти доказательства в Генеральную прокуратуру.

- Да пусть попробует, докажет, - надул щеки Верещагин. - Кишка у него тонка.

- Не так уж тонка, как тебе кажется. Я тебе пока ещё не говорю всего, но раз ты такой тупой и самонадеянный, то объясню ещё кое-что. Мало того, что у Белогорцева сейчас очень серьезные покровители в Москве и в частности, в Генеральной прокуратуре, мало того, что против тебя может быть возбуждено уголовное дело по статьям 159-й за мошенничество в особо крупных размерах и 285-й за злоупотребление служебными полномочиями, ещё есть интересные данные о твоем моральном облике. Например, кассета, записанная в одном из притонов твоего любимого Амстердама. Ну? - сверлил его раскосыми глазками Иляс. - Помнишь славное путешествие с вице-премьерами и губернаторами? Крутая у вас была компашка... Я вот эту кассету видел, и размер твоего полового органа знаю точно. Если пошлешь за презервативами, я сбегаю по дружбе и куплю тебе самый маленький размер, какой только есть в ларьке. - Покрасневший как рак, Верещагин хотел было оборвать наглеца, но наткнулся на жестокий лютый взгляд. И вспомнил свои веселые похождения в шикарном отеле Амстердама. Какие с ним были тогда люди! И их всех снимали на видеокамеру! Боже мой! Что они там творили, вспомнить страшно...

- Откуда у тебя, Эдик, шрам на правой ягодице? - спокойным тоном спросил Иляс. - Поделись по дружбе...

- Эт-т-то с детства, напоролся на корягу в речке..., - теперь уже бледный как смерть, пробормотал Верещагин.