Конец черного лета

Молчавший до этого Василий Захарович обратился к Крылову:

— А учитываете ли вы такое обстоятельство: задержана одна машина — у Малюгина возникают подозрения, задержана вторая машина — и он наверняка поймет, что это не случайно, и может связать данные факты с пребыванием в совхозе Федора, а затем и Крылова…

— Думаю, что так сразу этого не случится, — Крылов положил себе в чай немного варенья и сказал без всякой связи с предыдущим: «Чудесный аромат!» — Он сделал несколько глотков и продолжал:

— Расчет делается на то, что Малюгин поначалу начнет метаться, растеряется. Еще бы: такого ведь с его машинами никогда не было. Да и полной уверенности, что это дело наших рук, у него не будет. Как ни говори, а все-таки два бывших зека, им он доверяет больше, чем другим… К тому же вначале будут задержаны несколько машин других совхозов и колхозов, а в местной печати об этом появится сообщение под рубрикой «Будни милиции». Хотя, мне кажется, — и Крылов улыбнулся, — директор Малюгин получает нужную ему информацию из других источников. Когда же будут задержаны их машины, он начнет нервничать, что-то предпринимать. А мы пока за ним понаблюдаем. Не правда ли, Федор? — Крылов положил руку на плечо Завьялова.

— Я готов…

…Подталкивая впереди себя Крылова, Федор входил в кабинет Малюгина. Тот сидел за столом над кипой бумаг и о чем-то сосредоточенно думал. Видно было, что не их содержание занимало его и что настроение директора оставляло желать лучшего.

— А, Федор, заходи! — вымученная улыбка, нарочито громкий голос.

— Вот, Сергей Николаевич, кента вам своего привел. Вместе на нарах горе мыкали. Хочет твердо встать на путь исправления и начисто завязать с «гопстопом». У него может получиться, я почти уверен.

— Это хорошо! Это очень хорошо! — настроение у Малюгина заметно улучшилось, он оживился, хотя все еще не мог избавиться от какой-то навязчивой мысли.

— Что же умеешь делать, будущий идеал гражданина? — Малюгин уже сел на своего конька, шутки и прибаутки посыпались горохом. — Или решил поначалу не испытывать судьбу и посидеть сложа руки, чтобы ненароком опять чего-нибудь художественного не содеять? Ну, ладно, это так, по-хорошему, люблю веселое словцо. А теперь уже серьезно: что же делать умеешь?

— Что скажете, то и делать буду, — с несмелой и заискивающей улыбкой ответил Крылов, и Федор подивился его умелому перевоплощению.

— За ответ ставлю «отлично», совхозный абитуриент. — Малюгин удовлетворенно хмыкнул. — Будешь принимать новое оборудование для второй очереди консервного цеха. Скоро начнет поступать. А пока займись постройкой нового склада — скоро пойдут дожди.

Малюгин поднялся из-за стола, прошелся по кабинету.

— Будешь стараться — не пожалеешь, быстро встанешь на ноги. Погляди вот на Федора. Несколько лишь месяцев прошло, а как прибарахлился, пардон, я хотел сказать, как оделся культурно, в люди выбился. Так я о чем… Да, к весне завершим монтаж. А потом… Потом такая жизнь наступит, мальчики, вы даже не представляете. Сплошная феерия.

Он ходил по кабинету, энергично жестикулируя, называл десятки цифр роста производства, повышения его рентабельности, «в разрезе каждой отрасли», снижения себестоимости совхозной продукции — «она снижается, а доходы, наоборот, растут». Как в сказке: чем больше черпаешь, тем больше остается.

— Ну, а как тут без меня дела шли? — Это уже вопрос Завьялову.

— Старались, Сергей Николаевич. Все, что было приказано, сделали. Машины готовятся. Ждем сигнала.

— Завтра же начнем. Пока погода приличная, нужно отправить свежие фрукты, а затем и консервы. Рабочему классу витамины нужны. Вот какое это дело. Государственное!

Теперь все дни, с утра и до позднего вечера Федор с Крыловым пропадали на стройплощадке — склад планировалось возвести в ударные, почти невероятные, как выразился директор, сроки. Сразу же на второй день после их беседы с Малюгиным тяжелые «Колхиды» привезли лес и стройматериалы. И через какие-то минуты после этого словно из-под земли на площадке появилась бригада строителей — тех «частных», о которых Малюгин говорил, что они работают как звери. И действительно, все вокруг сразу же пришло в движение, зазвенело, загрохотало. Было видно, что «варяги» настроены на серьезный лад и дело свое знают отменно со всех точек зрения. Ну, а раз знают, то, — опять же приведем слова директора, — по труду и честь. Правда, в данном случае неопределенное и зыбкое понятие «честь» в конце концов должно было вылиться в зримый денежный эквивалент, что и придавало этим трудам столько страсти и огня. «Нет, они, действительно, работают здорово, этого у них не отнимешь, — думал Федор, — только уж слишком много требуют. Нагловатые „пассажиры“. И этого у них не отнимешь».