Конец фильма

Опять отказали. Иоанн Фердинанд шел с видом философской покорности судьбе, а Аддарекх нещадно ругался, опробуя земные фразеологизмы вперемешку с исконно райскими проклятиями. За эти скитания по посольствам он успел выучить всю земную географию и с неприятным холодком в душе понимал, что стран, которые еще не отказали, осталось совсем немного. А вот чего он не понимал – это того, что делать, если Иоанн Фердинанд пролетит. Забирать его на «Ийон» как пленника, типа так и было? При этом лишив его надежды на официальное жалованье, страховку, владение собственностью и не оставив никаких гарантий того, что Гржельчик отнесется к нему столь же лояльно. Или начинать оформление рабочей визы? И одновременно прощаться: для гастарбайтера на боевом корабле места нет.

К тому же деньги подходили к концу. Сбережений у Аддарекха не было, не успел скопить, а расходы оказались немалыми. Нежданный источник заработка – уличные концерты Иоанна Фердинанда – полиция быстро прикрыла. Приехал в джипе сержант Трифонов и, в открытую причитая: «Когда ж вы уже уберетесь из Ебурга?» – прочел им лекцию о незаконной коммерческой деятельности. Большая часть того, что они насобирали, ушла на штраф.

Едва зайдя в номер, Иоанн Фердинанд закурил. То, что нельзя ходить по улицам с пахнущими дурью самокрутками, он уже усвоил. Жаловался на качество земной травы, хотя Аддарекх попробовал и особой разницы не нашел – так, нюансы. Ну, да это понятно: на родине и деревья выше, и вода прозрачнее, зеленое зеленее, а красное краснее.

Аддарекх заварил чай. Не на чае же экономить! В последнее время он задумывался о том, как бы взять кредит. Но чтобы не разориться на процентах, требовалось предоставить справки о стабильном жалованье за год, а он всего ничего прослужил. Возьмет монету – отдать придется чуть ли не полторы. Не хотелось бы! Берешь чужие деньги, а отдавать-то свои придется.

Иоанн Фердинанд, скинув куртку и сапоги, взялся за гитару. Играл мересанец не хуже, чем управлял кораблем – заслушаешься. Он, похоже, сам удивлялся тому, что у него получается. Экспериментировал, менял настройки. Мрланк отнесся к мересанской музыке с одобрением. Приходил, садился и выставлял здоровое ухо вперед. А траву не любил. Едва мересанец закуривал, фыркал презрительно и уходил в коридор, где позволял горничным гладить себя и умиляться.

Причудливо закрученную мелодию перебили пронзительные трели. Иоанн Фердинанд вздрогнул, вопросительно посмотрел на Аддарекха, тот – на него. Трели доносились из куртки мересанца.

– Это твой телефон, – сообразил Аддарекх.

Мобильник, специально купленный Иоанну Фердинанду, чтобы оставлять его номер в посольствах и консульствах, еще ни разу не звонил. Мересанец встрепенулся, отложил гитару и полез в куртку. Электрическая штуковина раздражала руку, а когда он поднес ее к уху, заболела голова, но надевать шлем было некогда.

– Да? – откликнулся он, нажав кнопку и скривившись. – Иоанн Фердинанд Георгий…

– Добрый день, господин Иоанн, – вежливо поздоровался телефон. – Вас беспокоят из посольства Саудовской Аравии. Вы подавали заявку на гражданство.

– Подавал, – подтвердил он. – Вы мне отказали.

– Ваш вопрос пересмотрен, господин Иоанн. Если вы успеете заплатить пошлину до окончания банковского дня, завтра утром можете явиться за документами.

Он внезапно охрип.

– Спасибо, – ему пришлось откашляться, чтобы не сипеть. – Только моя фамилия – не Иоанн, а Фархад.

– Хорошо, что вы уточнили, господин Фархад. До завтра.

Разумеется, они сразу побежали в банк. И, разумеется, заглянули потом в ресторан с живой музыкой и фонтаном. Разве можно экономить, когда такое?

Он обещал сестре не говорить дурного о ее избраннике. Он и не скажет. Проявит мудрость и терпимость. Пусть она вешает проклятому адмиралу ордена и таскает его на приемы к королям. Пусть даже тешится с ним в постели, сколько хочет, раз такая дура. Но замуж за неверного она не выйдет.

– Через мой труп, – процедил он, глядя на фото бритоголового потомка крестоносцев, лыбящееся с экрана ноутбука.

Он слишком любит сестру, чтобы этакое допустить. Но как не дать ей совершить эту чудовищную глупость? Запретить он не может. То есть может, только ведь она не послушает. Посмотрит на него ласково, скажет что-нибудь такое, с чем он вынужден будет согласиться, и поступит по-своему.

Значит, этот тип должен умереть. Зарезать его, конечно, не годится. Во-первых, он не какой-нибудь мягкотелый клерк, сам зарежет кого угодно и не поморщится. А во-вторых, пристальное внимание полиции к этой смерти совершенно ни к чему. Ему следует умереть естественно. Возможно, даже геройски, чтобы сестренка не так сильно расстраивалась. А что выглядит более естественно и героически, чем гибель адмирала во время войны на своем корабле?

Это была великолепная идея. И он приказал найти людей, с которыми можно было бы обсудить ее воплощение.

Аддарекх взял кредит в банке. Под очень неприятные проценты, но без этого он не смог бы расплатиться за гостиницу, не говоря уже о билетах от Ебурга до Байк-паркинга.