Конец гармонии

Я продолжил трапезу, когда воцарилась многозначительная тишина, что иногда обрывалась постукиванием столовых приборов. Время от времени я перехватывал радостный взгляд Эрвина поверх стола. Нам не нужны были слова, чтобы понять друг друга. Мы наконец-то были дома, в безопасности, вдали от ужасов окружающего мира.

Здесь нас окружала атмосфера покоя и уюта, которую создали заботливые руки Фреды, усилия горничной Греты и радостный смех детишек Матильды. В моменте я почувствовал нечто особенное — ощущение блаженного спокойствия.

«Какое же прекрасное чувство…»

Блюда исчезали одно за другим, а вместе с тарелками таяли и последние натянутые нотки неприязни. К концу завтрака я откинулся на спинку стула и почувствовал, как меня переполняет удовлетворение.

Я наслаждался по полной не только сытной трапезой, но и самим фактом, что мы с братом были вновь вместе. В особняке, где я и Эрвин дрались, где учили Торрена приёмчикам… В поместье, куда мы приводили девочек из академии и платили им за всякие делишки, где мама ругалась с папой, где я бил Торрена за то, что младший братец никак не мог защитить себя самостоятельно.

«Дождись меня. Просто дождись».

— Слушай, Фреда, если ответишь да, то ты читаешь мои мысли. Скажи-ка… Ванна готова?

— Да, господин Фаррен. Я видимо читаю ваши мысли, — Фреда улыбнулась так ярко, что осветила бы планету.

«Как же хорошо они меня знают…»

Я вошел в ванную. Передо мной предстала массивная мраморная чаша, что была наполнена горячей водой и пеной. Ароматные свечи, что были расставлены по периметру, отбрасывали причудливые тени на стены.

Атмосфера была крайне расслабляющей. Я сбросил вещи рядом со стопкой чистых. Обнаженное тело окутал пар, что быстренько растаял в воздухе.

Спустя минуту я медленно опустился в ванну. Теплая вода ласково обволокла усталую кожу. Я откинулся на бортик и позволил напряжённым мышцам расслабиться после долгого дня. Кубики пресса подрагивали под водой от удовольствия, а веки сомкнулись в блаженстве.

Каждый вдох насыщал легкие пряными ароматами трав и эфирных масел, которыми была наполнена вода. Я старался не мочить гипс и губу, чтобы не пришлось звать доктора для перевязки.

Прошло минут десять, как к двери наконец-то подошла Грета. Она легонько постучалась и предупредила:

— Гер Фаррен… Я вхожу.

В дверном проеме появилась маленькая фигурка в обычной форме горничной, но без дополнительной подкладки. Она бесшумно подошла к ванне.

Движения Греты были как всегда плавны и грациозны. Служанка опустилась на колени и осторожно обмакнула в воду мочалку, а после принялась неторопливо омывать напряженные мышцы.

Нежные и аккуратные прикосновения крайне умело огибали контуры тела. Грета помнила наизусть каждую впадинку и изгиб. Пальцы порхали по коже и смывали усталость и стресс. Аккуратные движения наполняли тело ощущением покоя и расслабленности.

Я даже не заметил, как время стремительно утекло куда-то в пустоту, пока Грета заботливо ухаживала за некогда израненным телом. В моменте пришлось медленно приоткрыть глаза.

И вдруг я встретился с женственным взглядом. На лице читалась преданность, но любимую мамину горничную что-то явно тревожило.

«Мне, наверное, стоит рассказать, что произошло в спальне… Не хочу больше видеть её слёзы…»

— Грета, я…

Но преданная девушка мягко перебила меня, аккуратно положив палец поверх ранки на губе:

— Ш-ш-ш… Прошу не отвлекайтесь, гер Фаррен… Если вы не рассказали, значит мне и не нужно это знать. Я верю в вас. Вы — хороший человек и мой господин. И этого уже достаточно.

Как только я услышал столь добрые слова, то почувствовал, как в груди разливается тепло. Сердце наполнилось признательностью и глубоким восхищением преданной девушкой.

«Сцена в спальне серьезно встревожила Грету, но вместо недоверия или осуждения, она лишь выказывала безграничную веру в меня… Это ли не проявление истинной любви?»

Я обхватил женственную мягкую ладонь и медленно притянул Грету поближе. Тело возжелало ощутить ее успокаивающее присутствие.

— Какая ты хорошая девочка, Грета, — я обнял любимую горничную… Обнял так нежно и так крепко, как только мог.

«Мама… Почему, я становлюсь, таким же как брат? Я не хочу, не хочу этого, поэтому, пожалуйста, не заставляй меня заниматься непотребствами… Ведь я не достоин её чистой любви…»

Я молчал, но во взгляде отразилось столько невыразимой тяжести, скорби, а после и благодарности, что Грета тут же поняла, насколько глубоко я ценю такую безусловную поддержку.

Пришлось улыбнуться сквозь боль. После чего я вновь позволил векам сомкнуться и тем самым отдался во власть умиротворяющей тишины. Бесшумная благодать изредка нарушалась плеском воды, когда Грета двигалась и ковшиком аккуратно подливала воду на тело.

Движения были неторопливы и плавны, как в ритуальном танце. Старые шрамы на спине и ноге изредка пощипывали, когда Грета их аккуратно касалась. Глубокие и суровые, раны напоминали мне кто я есть на самом деле.