Конец главы

- Позавтракаешь с нами, Лоренс?

- Уже завтракал, Джек. Впрочем, от кофе не откажусь. От рюмки бренди тоже.

- Тогда перейдем в другую комнату.

- У тебя здесь настоящая холостяцкая квартира времен моей юности, какую я уже не надеялся еще раз увидеть, - объявил баронет. - Джек - поразителен, мистер Юл. Человек, который в наши дни смеет идти не в ногу со временем, - гений. Что я вижу? Полные Сертиз и Уайт-Мелвил! Вы помните, мистер Юл, что сказал мистер Уафлз во время "увеселительной поездки" мистера Спонджа, когда они держали Кейнджи за пятки, чтобы у того из сапог и карманов вытекла вода?

Ироническая мордочка Юла расплылась в улыбке, но он промолчал.

- Так и есть! - воскликнул сэр Лоренс. - Теперь этого никто не знает. Он сказал: "Кейнджи, старина, ты выглядишь, как вареный дельфин под соусом из петрушки". А что ответил мистер Срйер в "Маркет Харборо", когда достопочтенный Крешер подъехал к заставе и осведомился: "Ворота, я полагаю, открыты?"

Лицо Юла расплылось еще больше, словно было сделано из резины, но он по-прежнему молчал.

- Ай-ай-ай! Ты, Джек?

- Он ответил: "А я не полагаю".

- Молодец! - Сэр Лоренс опустился в кресло. - Кстати говоря, ворота были действительно закрыты. Ну, организовали вы похищение той кобылы? Великолепно. А что будет, когда ее привезут?

- Я пущу ее к наиболее подходящему производителю. Затем скрещу жеребенка с наиболее подходящим производителем или маткой, каких только сумею подыскать. Затем случу их потомство с лучшей из наших чистокровок того же возраста. Если окажется, что я прав, я смогу внести моих арабских маток в "Родословную книгу". Между прочим, я пытаюсь раздобыть не одну, а трех кобыл.

- Джек, сколько тебе лет?

- Около пятидесяти трех.

- Прости, что спросил. Кофе у тебя хороший.

Затем все трое помолчали, выжидая, пока выяснится истинная цель визита. Наконец сэр Лоренс неожиданно объявил:

- Мистер Юл, я приехал по поводу истории с молодым Дезертом.

- Надеюсь, это неправда?

- К несчастью, правда. Он и не пытается скрывать.

И, направив свой монокль на лицо Джека Масхема, баронет увидел на нем именно то, что рассчитывал увидеть.

- Человек обязан соблюдать внешние формы, даже если он поэт, - с расстановкой произнес Джек Масхем.

- Не будем обсуждать, что хорошо и что плохо, Джек. Я готов согласиться с тобой. Дело не в этом. - В голосе сэра Лоренса зазвучала непривычная торжественность. - Я хочу, чтобы вы оба молчали. Если эта история всплывет, тогда уж ничего не поделаешь, но пока что я прошу, чтобы ни один из вас не вспоминал о ней.

- Мне этот парень не нравится, - кратко ответил Масхем.

- То же самое приложимо по меньшей мере к девяти десятым людей, которых мы встречаем. Довод недостаточно веский.

- Он один из пропитанных горечью современных молодых скептиков, лишенных подлинного знания жизни и не уважающих ничего на свете.

- Знаю, Джек, ты - защитник старины, но ты не должен привносить сюда свои пристрастия.

- Почему?

- Не хотел я рассказывать, но придется. Он помолвлен с моей любимой племянницей Динни Черрел.

- С этой милой девушкой!

- Да. Помолвка не по душе никому из нас, кроме Майкла, который до сих пор боготворит Дезерта. Но Динни держится за него, и, думаю, ее ничем не заставишь отступить.

- Она не может стать женой человека, от которого все отвернутся, как только его поступок получит огласку.

- Чем больше будут его сторониться, тем крепче она будет держаться за него.

- Люблю таких, - объявил Масхем. - Что скажете вы. Юл?

- Дело это не мое. Если сэру Лоренсу угодно, чтобы я молчал, я буду молчать.

- Разумеется, это не наше дело. Но если бы огласка могла остановить твою племянницу, я бы его разгласил. Черт знает какой позор!

- Результат был бы прямо противоположный, Джек. Мистер Юл, вы ведь хорошо знакомы с прессой. Предположим, что историей Дезерта займутся газеты. Это вполне возможно. Как они себя поведут?

Глаза Юла сверкнули.

- Сначала они туманно сообщат о некоем английском путешественнике; затем выяснят, не опровергнет ли Дезерт слухи; затем расскажут уже конкретно о нем, по обыкновению исказив целую кучу деталей, что печально, но все-таки менее прискорбно, чем вся эта история. Если Дезерт признает факт, то возражать уже не сможет. Пресса в общем ведет себя честно, хотя чертовски неточна.

Сэр Лоренс кивнул:

- Будь я знаком с человеком, который собирается стать журналистом, я сказал бы ему: "Будь абсолютно точен и будешь в своем роде уникумом". С самой войны я не встречал в газетах заметки, которая касалась бы личностей и была при этом достаточно точной.

- Такая уж у газет тактика, - пояснил Юл. - Наносят двойной удар: сперва неточное сообщение, потом поправки.

- Ненавижу газеты! - воскликнул Масхем. - Был у меня как-то американский журналист, вот тут сидел. Я его чуть не выставил. Уж не знаю, как он меня там расписал.

- Да, ты отстал от века, Джек. Для тебя Маркони и Эдисон - два величайших врага человечества. Значит, относительно Дезерта договорились?

- Да, - подтвердил Юл.

Масхем кивнул головой.

Сэр Лоренс быстро переменил тему:

- Красивые тут места. Долго пробудете здесь, мистер Юл?